Эксперт № 46 (2014)

Этот третий эпизод произошел в апреле 1932 года, когда Конгресс начал оказывать значительное давление на ФРС, чтобы смягчить денежно-кредитную политику, в частности проводить крупномасштабные покупки на открытом рынке ценных бумаг. Правление хотя и неохотно, но между апрелем и июнем 1932 года санкционировало покупки... Как заметили Фридман и Шварц, «за прекращением снижения денежной массы и началом программы покупки последовали заметные изменения общего экономического состояния… Оптовые цены стали подниматься в июле, производство — в августе. Занятость фабрик, грузооборот железных дорог и другие многочисленные индикаторы активности говорят о том же. В общем, в начале 1931 года данные показывают признаки циклического возрождения». К сожалению, хотя несколько представителей ФРС поддержали программу покупки бумаг на открытом рынке, многие не сочли эту политику подходящей. Поэтому, когда Конгресс объявил перерыв 16 июля 1932 года, ФРС остановила программу. Ко второй половине года экономика снова резко рухнула…

Полный текст речи Бена Бернанке доступен на сайте ФРС США

Об очередной спецреформе Александр Привалов

section class="tags"

Теги

Разное

/section

Недовольство созрело серьёзное. В Москве на митинг протеста против закрытия больниц и увольнения медперсонала вышло вшестеро больше людей, чем заявляли организаторы, — шесть тысяч вместо одной. Комментаторы глубокомысленно отмечали, что для ленивых и недружных москвичей шесть тысяч — это довольно много (что правда); но их было бы и гораздо больше, кабы накануне медицинское начальство не объявило день митинга «Днём здоровья» с обязательной явкой всех медиков на рабочие места: кто не придёт — первый на вылет. Власти Москвы явно забеспокоились; тема радикальной реорганизации (она же «развал», она же «реформа») столичной медицины вышла из-под спуда, что очень хорошо. Но других обнадёживающих новостей за прошедшую после митинга неделю не поступило. Начальство дало понять, что, во-первых, единственная проблема реформы — нехватка пиара: надо получше разъяснить наши решения людям, и люди нас поймут. А потому, во-вторых, всё задуманное: закрытие медицинских учреждений, увольнение медиков, приватизация высвобождаемых зданий — будет в полной мере реализовано. И то и другое, на мой взгляд, — явные ошибки.

figure class="banner-right"

var rnd = Math.floor((Math.random * 2) + 1); if (rnd == 1) { (adsbygoogle = window.adsbygoogle []).push({}); document.getElementById("google_ads").style.display="block"; } else { }

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Что со здравоохранением — отечественным и, в частности, столичным — дела нехороши и «надо срочно что-то делать», с лидером московских новаций вице-мэром Печатниковым согласны все. Несогласие вызывает переход к утверждению «надо делать то, что говорю я». Даже и не говорю, а думаю — в глубокой тайне. Напомню: недовольство перешло в открытую стадию, когда в рунет просочился некий план-график закрытия столичных больниц и увольнения персонала. Вице-мэр на утечку отреагировал без стеснения: «Мы не хотели это публиковать, потому что тихо плакали в наших кабинетах. Но раз уж это вылилось в публичное пространство, теперь будем плакать все вместе». То есть никакого воздействия на этот план-график оказать нельзя в принципе; можно над ним плакать хоть вдвоём, хоть втроём, хоть всем мегаполисом, но что в нём написано, то и сбудется. И даже ответов на простые вопросы: кто этот план составил? чем он при этом руководствовался? — добиться оказалось невозможно.