Эксперт № 40 (2013)

Казахстан прочно закрепился в мировой десятке крупнейших производителей — экспортеров зерна и муки. А про Житикаринский район вообще можно сказать, что тут выращивают едва ли не самую качественную пшеницу на свете.

Именно поэтому проблем со сбытом у здешних хозяйств нет. Местные зерновые трейдеры так и крутятся повсюду в надежде заключить с кем-нибудь фьючерсный контракт или договориться о форвардной закупке, а иностранные коммерсанты — поставить здесь свою мельницу.

Марокко, Грузия, Узбекистан, Иран, Азербайджан и Турция — всем нужна целинная пшеница.

Как ни удивительно, но самые активные, к тому же наиболее честные покупатели приезжают из Афганистана. Все дело в той самой клейковине: чем ее больше, тем легче тесто из этой пшеницы крепится к стенкам тандыров, в которых готовят лепешки.

На току распоряжается совсем юный человек с рацией в руках по имени Берик. Несмотря на молодость, он уже агроном. ТОО «Степное» оплатило его обучение. Обычное дело для этого хозяйства.

Около зернометов несколько женщин работают деревянными лопатами — раскидывают и разравнивают пшеницу, чтобы она не сопрела, не «загорелась» и скорее просушилась.

— Неужели нельзя придумать способ механического перелопачивания?

— Хлеб требует ручного труда, — отвечают колхозники, — он должен чувствовать тепло человеческих рук.

— К тому же это дополнительные рабочие места, — добавляют они уже совершенно прозаически.

Комбайн против человека

Направляемся в поля, где идет уборка. Оказывается, «бескрайность» — вовсе не метафора. Четверть часа едешь, полчаса — вокруг лишь пшеница, все желто и глазом не за что зацепиться. Справа стоят житики (от Житикары) — это ласковое название районированного сорта пшеницы, то есть выведенного с учетом местных климатических условий. Слева уже все срезали — одна стерня. Вверху высокое солнечное небо.

— Пшеница захватывает, становится смыслом жизни, дает позитивную энергию. Есть ли дело более благородное, чем растить и убирать хлеб? — спрашивает небо аким Ходзинский, патетически запрокинув голову. Наверное, этот тот случай, когда с высокопарностью переборщить невозможно.

— А врачи?

— Без хлеба и врач не поможет, голод пилюлями не вылечить.

Вдалеке работают комбайны: несколько «Енисеев» и один Claas. Машина марки Claas показывает класс: идет километров десять в час, закладывает пируэты. «Германец», объясняют нам, с двигателем Mercedes. Подъезжаем, здороваемся с комбайнером. Алмат, 23 года, полжизни работает на сельхозтехнике.

На нем белая рубашечка и модные кроссовки. Из кабины доносится рэп. Алмат знакомит нас со своим железным конем: вот навигатор, тут климат-контроль, управление с помощью кнопок и джойстиков, мягкое сиденье регулируется, шумоизоляция.

Все увиденное никак не вяжется со стандартным представлением о работе механизатора, навязанным, очевидно, советским кинематографом. Где же этот передовик с переходящим вымпелом в руках, весь покрытый пылью, с измазанной грязью рожей и звоном в ушах, пришедший домой измотанным и израненным в битве за хлеб?

Один Claas заменяет семь «Енисеев», которые выпускает завод в Красноярске, казахстанцы называют их своими, «отечественного производства». Добавить обслугу — механиков, наладчиков, заправщиков и прочих — и можно приблизительно представить, сколько рабочих мест сжирают «германцы».

В былые времена на посев и уборку зерновых уходили месяцы. В межсезонье у механизаторов тоже была работа: машинерия требовала ремонта. А сегодня на все про все тратят максимум две недели весной и две осенью благодаря мощной импортной технике. Вдобавок и починки она не требует, «только масло поменять», как говорят сельчане.

Да, в дни страды работа находится для многих. А в остальное время — чем еще заняться на селе, как лишнюю тысячу тенге добыть? Остается только возиться с личным подсобным хозяйством: скотиной и картошкой.

Директорам совхозов приходится балансировать между человеком и механизмом. Хочется, конечно, развиваться по интенсивному пути, да и конкуренция вынуждает повышать производительность. Но обменяешь всех людей на машины — в бывших агрогородках жителей вообще не останется, они и так все в Житикару бегут.

В недрах этого явления удалось разглядеть лишь один плюс: современная техника удерживает молодых на селе. Для них совершенно очевидно, что джойстик на штурвале комбайна интереснее рычага коробки передач, испачканного в солидоле. По крайней мере, на айподе комбайнера Алмата нет популярной среди казахстанской молодежи песни «Побег из аула». Что ж, хотя бы одна спасенная душа.

Брежнев без плевел

На полевой дороге показывается танко­образный внедорожник. Директорский «крузак», сразу определили люди. И не напряглись, как обычно бывает при приближении начальства, а приветливо замахали руками. Руководитель ТОО «Степное» Амангельды Испергенов — из «красных» директоров, имеет репутацию крепкого хозяина. Здесь считается, что в тех совхозах, где «красные», народ нормально живет. А есть, рассказывают, представители новой волны — эти все под себя гребут.