Эксперт № 40 (2013)

Так, Иран может вернуть баланс сил в регионе. Перед «весной» на Ближнем Востоке была настоящая многополярность с полюсами силы в Египте, Ливии, Сирии, Израиле, Турции, Саудовской Аравии и Катаре. Однако Египет пал на Тахрире, Ливии как государства больше нет, Сирия объята гражданской войной, Израиль в изоляции, Турция стала жертвой своей чрезвычайно агрессивной внешней и внутренней политики. В результате Саудовская Аравия резко усилила свои позиции. Запад с тревогой наблюдает за резким ростом спонсируемых королевством радикальных исламистов во всех странах от Марокко до Ирака и общей дестабилизацией ситуации в регионе. Надежды на то, что конкуренцию Саудовской Аравии составит Катар с его умеренными исламистами (например, «Братьями-мусульманами»), не оправдались — в эмирате сменилась власть, и молодой эмир фактически отказался от больших внешнеполитических амбиций. И теперь не исключено, что Соединенные Штаты как минимум хотят уравновесить Саудовскую Аравию усилившимся и легитимизирующимся Ираном (более стабильным, ответственным и, как ни странно это звучит, светским государством), а как максимум — сделать Иран своего рода «региональным шерифом». При этом США понимают, что шиитский дух Ирана никогда не позволит ему стать общерегиональным гегемоном — баланс сил в регионе будет восстановлен и гарантирован.

... другая же встретила своего президента антиамериканскими протестами

Фото: AP

Поражение тоже победа

Нынешнее руководство Ирана в лице президента Хасана Роухани и рахбара Али Хаменеи поддерживает идею восстановления отношений с Соединенными Штатами. Как минимум потому, что даже в случае неудачи они остаются в выигрыше.

Заключить пакетную сделку с США предлагал еще президент Мохаммад Хаттами . Когда МАГАТЭ и Соединенные Штаты начали критиковать иранскую ядерную программу, Хаттами в 2003 году через швейцарцев предложил Соединенным Штатам сделку — полную прозрачность иранской ядерной программы и отказ от поддержки ХАМАС и «Хезболлы» в обмен на нормализацию отношений и гарантию безопасности. Однако у Джорджа Буша был иной взгляд на Ближний Восток, а у пришедшего на смену Хаттами Махмуда Ахмадинежада — иной взгляд на политику Ирана.

Победивший на последних выборах Хасан Роухани сразу же предложил американцам вернуться к обсуждению нормализации отношений и искать точки соприкосновения. «И мы, и наши иностранные партнеры потратили много, возможно, даже слишком много времени, обсуждая то, чего “не хотим”, а не то, чего “желаем”… В мире, где дипломатия является частью внутренней политики, упор на то, чего “не хотим”, является для мировых лидеров легким выходом из сложных ситуаций. Определение же, чего “хотим”, требует куда большего мужества», — говорит иранский президент. И при этом сразу же отмечает, что иранская ядерная программа предметом переговоров быть не может: «Для нас создание ядерного цикла и ядерной энергетики важно не только с точки зрения диверсификации нашей энергетики. От этого зависит наше самоощущение как нации, наше достоинство и уважение, наше место в современном мире».

Новый президент получил полную поддержку со стороны рахбара, который говорит о «героической гибкости» нового президента. Али Хаменеи не раз утверждал, что не доверяет Соединенным Штатам, однако итоги президентских выборов продемонстрировали, что уставшее от санкций население хочет рискнуть. К тому же рахбар понимает, что легитимизация Соединенными Штатами ядерной программы, иранских завоеваний последних десяти лет и переход иранской политики в цивилизованное русло куда выгоднее, чем дальнейшие конфликты и попытки завоевать свое место под солнцем через угрозы и поддержку различных террористических режимов.

Готовность Роухани и Хаменеи пойти на переговоры объясняется и тем, что в случае неудачи переговорного процесса они ничего не теряют. Ирану выгоден даже сам ход переговоров с США, поскольку во время их проведения не будет введено никаких новых санкций (и даже, чем шайтан не шутит, могут быть сняты некоторые ранее наложенные), а также будет выиграно время. Жесткая критика новым президентом политики его предшественника объяснялась не принципиальностью Ахмадинежада в ядерном вопросе, а его прямолинейностью и излишней агрессивностью. Роухани, который отвечал за переговоры с США и МАГАТЭ в 2003–2005 годах, говорил Ахмадинежаду, что эти переговоры позволили Ирану тянуть время и создать ядерный объект в Исфахане, на котором сейчас создается ядерное топливо. А «экстремизм» же Ахмадинежада, по словам Роухани, привел к значительным потерям для Исламской Республики, поскольку сплотил против нее США и Европу и привел к установлению нефтяного эмбарго и других жестких санкций.

Разница в шкурах

Впрочем, несмотря на взаимную заинтересованность иранского и американского руководства закончить конфликт, сами переговоры все еще могут быть сорваны. Слишком могущественны те силы, которым невыгодно это сближение.