Эксперт № 21 (2014)

Отсутствие должной конкуренции на рынке банковских услуг действительно имеет место. Но значит ли это, что надо принудительно раздробить Сбербанк на несколько финансовых институтов? Я был бы категорически против. Не потому, что я член наблюдательного совета Сбербанка, а просто потому, что я считаю: искусственными методами серьезные национальные проблемы не решаются.

— Я тоже против принудительного разделения Сбербанка. Каха Бендукидзе, помнится, лет пятнадцать назад вбрасывал эту идею на страницах «Эксперта», мы ему активно оппонировали. Но хотя бы нужно думать и обсуждать, как преодолеть олигополию в корпоративном кредитовании.

— А кто же запрещает обсуждать и думать?

— В академической среде это обсуждается, а на заседаниях правительства и совещаниях у президента — нет.

— Мне кажется, что очень даже обсуждается.

— Возможно, мы меньше вашего вовлечены в эти обсуждения. Создается впечатление, что эти вопросы лежат где-то на периферии экономических дискуссий.

— Помните диалог Державина с Ширвиндтом о космосе? «Будем ли мы выходить в открытый космос?» — «А зачем? У нас и так все нормально».

Сегодня в экономике становится ненормально, соответственно, начался более интенсивный поиск решений. Но все эти вопросы обсуждаются постоянно, хотя и с разной степенью интенсивности.

Ускоряться, но не любой ценой

— Вы убежденный противник мер бюджетного и монетарного стимулирования роста и считаете его риски, прежде всего инфляционный, чрезмерными. Однако мы и не призываем к «финансовой распущенности». Речь идет о создании новых институциональных форм денежного предложения, связанных с увеличением глубины и сложности финансовой системы, в частности о развитии рынков ипотечных и муниципальных облигаций. Может быть, пришло время профессионально обсуждать детали политики стимулирования, а не поддерживать непродуктивный статус-кво денежного и бюджетного зажима?

— Я не являюсь убежденным противником мер денежного и бюджетного стимулирования, равно как и их убежденным сторонником. Я являюсь убежденным сторонником оценки эффективности тех или иных мер экономической политики применительно к конкретным обстоятельствам места и времени. Вообще, в экономике очень редко бывают «рецепты на все времена». Марксизм учит нас, что истина конкретна.

В условиях начавшегося в 2008 году структурного кризиса денежное стимулирование в России было опасно. В отличие от других развитых стран, которые боролись с рисками дефляции, у нас были реальные риски стагфляции. Мы легко могли повторить ошибки администрации президента Ричарда Никсона начала 1970-х годов, когда попытка ускорения роста методами стандартной кейнсианской политики привела США к десятилетнему кризису.

Принципиальный вопрос заключается в конкурентоспособности той продукции, выпуск которой увеличивается в результате действия мер стимулирования. В условиях слабых рынков такая продукция сплошь и рядом оказывается неконкурентоспособной. В этом случае возникает проблема мягких бюджетных ограничений для предприятий, получающих дополнительные ресурсы. Стимулирование лишь консервирует их отсталость.

Сегодня финансовым стимулированием мы поддержим прежде всего инфляцию и импорт и одновременно создадим риски макроэкономической нестабильности. Тем более что при инфляции 6,2 процента рост денежной массы М2 на 14,6 процента (оба показателя — по итогам 2013 года) трудно считать «денежным зажимом». В отсутствие долгового кризиса первична активность предприятий, которая может быть поддержана мягкой денежной политикой. Но пытаться повысить активность предприятий денежным стимулированием при отсутствии улучшений в Doing Business — ошибочно и опасно.