Во-первых, я создал свою команду. Небольшую: двадцать человек. Есть группа аналитическая, и есть группа контрольная. Это в основном молодые ребята и девушки, которых я пригласил из Генеральной прокуратуры. «Прокурорские» системно понимают, что такое соблюдение закона. Я их называю «детский спецназ». Они всегда выезжают в регион за неделю-две до меня и начинают тотальную проверку: все детские учреждения, органы опеки, комиссии, подразделения по делам несовершеннолетних. Я затем еду именно туда, где они что-то находят. Часто пишут: Астахов приехал, ему показали один, два, три, четыре детских дома идеальных, образцовых — и все. Простите меня, мы проверяем все детские дома. В первый же год по нашим рекомендациям уволили 256 человек: от воспитателей, директоров детских домов до двух региональных министров. С нашей подачи завели 133 уголовных дела.
У меня специалисты уникальные. Приходит такой инспектор в детское заведение и проверяет сразу все: и выполнение СанПиНа, и норм пожарной безопасности, и террористической безопасности, и правовые вопросы, вопросы творческого развития. Ни одна служба так комплексно не может проверить детское учреждение. Поэтому первое, что мне говорят руководители регионов: «Спасибо, реально спасибо».
— Президент Владимир Путин в свое время отметил: Павел Алексеевич, вас боятся региональные власти. Я бы так сказал: у нас сила достаточно мягкая, но справедливая, потому что никто не будет оспаривать, что мы действуем в лучших интересах ребенка.
Но моя группа — далеко не весь секрет успеха. Нужно было опереться на кого-то в субъектах федерации. Пришлось всех губернаторов убеждать в необходимости создания института «детского» уполномоченного.
— Сейчас — да. Мы пошли дальше. Во-первых, в каждом федеральном округе функционирует Координационный совет уполномоченных по правам ребенка. Во-вторых, в ряде регионов создаются институты общественных помощников, уполномоченных в каждом муниципальном образовании.
Сеть разрастается и покрывает всю страну. Дальше по этой сети мы запускаем либо программу, либо идею, либо какую-то новацию. Например, Светлана Медведева и ее фонд выступили с инициативой «Горячее сердце»: отмечаем и награждаем юных героев — детей, совершивших подвиги. Кто-то спас утопающего или вынес из пожара человека, кто-то преодолел свои недуги или добился феноменальных результатов в спорте или искусстве. Где сейчас можно быстро найти информацию о таких детях? Наши уполномоченные в течение двух недель нашли сотни таких маленьких героев. Об этих ребятах должна знать страна, они должны стать примером всем нам и прежде всего подрастающему поколению.
— Раньше было около 300 критериев оценки эффективности исполнительной власти регионов, среди них и положение детей-сирот. Сейчас осталось 12–13. Под сокращение подпал и «детский» пункт. Нам стоило больших усилий, чтобы его вернуть. И личная ответственность региональной власти сыграла решающую роль в решении «сиротского» вопроса.
Есть регионы, где до сих пор сохраняется непростая ситуация: в Амурской, Тверской областях, Забайкальском крае. На Кавказе все прекрасно — там сироты практически все устраиваются в семьи. Тюмень, Ханты-Мансийск — замечательно работа идет. Томск неплохо. Кемерово вообще демонстрирует огромные достижения. Губернатор Аман Тулеев принял решение: Россия без сирот, Кузбасс без сирот, в семьи устраиваем, платим хорошие деньги, поддерживаем, учим, сопровождаем. Если проанализировать их динамику за несколько лет, то мы увидим, что они закрывают муниципальные детские дома за счет того, что устраивают детей в семьи в этом же поселке, в этом же муниципалитете.
Ювенальная юстиция не пройдет