Эксперимент RK800 (СИ)

Больше мы не разговаривали. Какое-то время. Майлз продолжал бурить во мне дырку своим взволнованным взглядом, то ли специально забыв о моей нелюбви к пристальным взорам во время процедур, то ли и впрямь выбросив это из головы за чередой будоражащих событий. Я же, ощущая сонливость от потери крови и простуженных легких, сменяла третий пакет. Минуты стекались в час, и он был не самым приятным в своем молчании. Дом был разгромлен: щепки валялись тут и там, входная дверь придерживалась стулом. Лужи крови начинали высыхать, но все, о чем я сейчас мечтала – не убраться, а разбить возросшую стену недопонимания с едва не ушедшим на тот свет другом.

А другом ли?..

– Сколько процентов? – в который раз задаю вопрос, ощущая напряжение в каждой мышце. Истерику все же удалось сдержать, хоть было и сложно задавить слезливый комок с нарастающим желанием рвать и метать.

– Девяносто шесть.

Теплый, мягкий голос… такой родной, чуть высоковатый для мужского, но уверенный и добродушный. Разве что сейчас в нем сквозит то же недопонимание, что и во мне. Отсоединив полупустой пакет и кинув его с грохотом на столик, я бережно вернула «сосуд» обратно в тириумный насос. Майлз не спешил вставать, даже когда брюшная полость закрылась, напомнив о дырке на спине девианта. Этим можно заняться и завтра. Уж точно не сегодня, учитывая, как пляшут перед глазами тени и трясутся пальцы.

– Мне нравилось наблюдать за тобой.

Вяло скручивая шунт в кольца, я в знак внимания вскинула брови. Это давно не секрет, почему андроид пялится каждый раз, когда женские руки копаются в его системах. Вот только следующие его слова говорили не об этом. Они говорили об открытой двери секс-клуба и дожде на улице.

– Ты всегда подходила к другим машинам, уединялась лишь на одну минуту. Мне было любопытно, зачем тратить деньги, не воспользовавшись временем, – заботливый, беспечный тон вырвал меня из раздумий, вынудив застыть с шунтом в руках. Удивленный взгляд блестящих от сонливости и слезливости глаз устремился на Майлза. В его-то глазах усталости не было. Только нечто… терпкое, но нежное. – А потом это стало словно манией… отчитывать часы до твоего прихода. Один раз в три дня. Иногда в четыре.

Подвал стал душным. Запах крови и тириума смешивался, теперь еще и дополняясь гулом учащенного сердцебиения. Простуженное дыхание свистом отзывалось в тяжелых легких, кажется, у меня начинался жар. Вот только причиной его была отнюдь не простуда.

– Мне так хотелось, чтобы ты подошла ко мне. Все ждал, думал, узнаю, что ты делаешь за эту минуту… а когда ты вошла в комнату…

Андроид умолк. Смотрел снизу вверх тоскливо, вынуждая сердце разрываться на части. Я не могла вынести этот взор, отвернувшись в сторону выхода. Вновь наполнялась слезами от обиды на саму себя. Все это всегда лежало на поверхности. Оно манило, предлагало дотронуться, осознать и принять, кожей впитывая истинные чувства девианта. Как много намеков было в его поведении, как много странностей с самого первого взгляда в секс-клубе! Но как же, я со своими страхами окончательно к кому-то привязаться не могла даже мысли допустить, чтобы осознанно замечать все эти тонкости! И все же… пусть сине-красная нить с RK800 была крепкой, и именно она дала возможность проникнуться машиной, подарив ей впоследствии свободу. Ей все равно было не в силах стать крепче, чем то, что назревало полтора года.

– Я ждал тебя, Дженнифер, – тихо в спину сказал девиант, не боясь встретить реакции.

– Я знаю, – сипло произнес писклявый голос, – я знаю, Майлз…

Не в силах больше сдерживаться от гнетущего стыда, я спрятала лицо в ладонях, позволив себе разреветься в полный голос. Слышала, как машина неуклюже принимает сидячее положение, как шуршат разорванные куртка и рубашка, спадая на пол.

– Дженнифер, – он пытается до меня дозваться, дотянуться рукой, но я не могу ему ответить. Бьюсь в истерике, содрогаясь всем телом. Он мог умереть. Покинуть мир, оставить меня в одиночестве, и эти раны никогда не затянутся. Они будут только увеличиваться, заставляя меня вздрагивать при появлении на горизонте модели PL600. – Дженнифер, прошу тебя.

Сколько боли копилось внутри! Мне было стыдно на него смотреть, желания отчехвостить девианта за безрассудные решения пропало. Стоя к нему спиной и пошатываясь из стороны в сторону, я стирала со щек безостановочные слезы. Дрожь прокатывалась мурашками по всему телу, больно отдаваясь в перебинтованном бедре. Кажется, нескончаемое отчаяние за этот день въелось под кожу, стало неотъемлемой частью моей жизни. На деле же я понимала, как проще теперь будет жить, и причиной тому станет не исправленное досье.

– Пожалуйста, перестань, – удрученный мужской голос был наполнен не меньшим отчаянием, чем я. – Мне нравится твое тепло, но совсем не нравятся слезы.

Вряд ли у него было много сил после пережитого, однако даже в таком состоянии Майлз не мог смотреть, как трясется в рыданиях женское тело. Нет, не так. Как трясусь в рыданиях я. Он все же пересилил себя и слегка коснулся пальцами до правого плеча. Это касание повлекло за собой взрыв.