Эксперимент RK800 (СИ)

– В подвал, – доносящийся из груди хрип не был похож на мой голос. Точно легкие страдали от накопленной годами смолы из-за курения самых дешевых сигарет. – Живо!

Громкий, командный клич подействовал на Коннора ударом тока. Не задавая вопросов, машина быстро скрылась за стеной, держа поникшего девианта на руках. Надо же… как иронично, учитывая, что Майлз точно так же тащил его на себе в первый день. Разве что в нем играла неприязнь, а в Конноре – испуг и желание помочь.

Первые метры приходилось ползти. Бликующие светлячки перед глазами то и дело, что мешали видеть препятствия, отчего плечо больно отозвалось от удара о косяк. Спускаться на корточках уж точно не стоит. Потому пальцы старались цепляться за бетонную поверхность, я же старалась не свалиться, но и не медлить, спускаясь вниз по ступеням, усеянных щепками.

Свет подвала был яркий, как и всегда. Коннор тревожно стоял у затемненной стены, не сводя обеспокоенного взора с лежащего на его столе девианта. Мало тебе было одной иронии, вселенная, ты еще решила и на один стол их подкинуть?! Усмехаться было некогда. Пальто, пропитанное тириумом, валялось на полу. Выдохнув задержавшийся в легких воздух, я, стараясь перебороть выскакивающие круги перед глазами, с шумом уперлась о хирургический стол. Слезы начинали стекать безвольно по щекам.

Он не дышал, не двигался, не моргал. Лежал с закрытыми глазами, раскинув руки в сторону и оголяя раскрытый живот. Тириумный насос был пуст меньше, чем на половину, заколка висела на самом конце трубки. Несносный мальчишка, что же ты наделал?!

– Ты ведь сможешь его починить?.. – аккуратно спросил Коннор, не скрывая тревоги в голосе.

– Тириум. Три литра. Шунт, один семь миллиметров, другой восемь.

Слова срывались бездумно, я чувствовала себя поистине хирургом, разве что не тем, который оперирует очередного человека, а тем, что вынужден был выжимать из себя все силы ради сохранения близкого. Некто из знакомых врачей рассказывал, что хирурги никогда не лечат друзей и родных, ведь эта кровь на руках самая ужасная. Надеюсь, я не стану убеждаться в его изречениях на собственной шкуре.

Я бы даже отсалютовала Коннору за его молниеносные реакции, если бы у меня были силы и желание. Перед глазами лежал полумертвый друг, и все, на что сейчас были способны мысли – умолять его потерпеть еще немного, продержаться совсем чуть-чуть! RK800 быстро сориентировался, вытащив из ближайшего бокса перечисленное. Оставленный на хирургическом столе для инструментов зажим быстро сменил хиленькую заколку, отчего дрожащие пальцы окрасились в синий. Еще немного и пелена перед глазами расступается, стоит только взять в руки «сосуд» и на секунду замереть, давая вздрагивающему телу возможность успокоиться. Я не хирург, вообще не врач, но даже я знаю, как опасно лезть в конструкции, имея при этом нервный тик и тремор.

Страх в груди был нагло задвинут назад, сменяясь пустотой. Я не смотрела в лицо андроида, старалась не думать о том, кто лежит на столе. Под внимательным взором Коннора быстро сменила трубку, вновь окатив свои руки голубой кровью, после чего подсоединила новый к биокомпоненту. Напряжение билось артериями в висках, стены теперь пропитывались не только запахом луж крови на полу, но и ароматами тириума. Оставалось последнее – надеяться, что закачивать кровь уже не поздно.

Давясь слезами, я отсоединила уходящий от насоса «сосуд» и сцепила его с прозрачным шунтом. Пакет с кровью быстро пополнил эту конструкцию, и в подвале воцарилась тишина.

– Ну же…

Я молилась. Кому угодно, как угодно, лишь бы услышал хоть кто-то, подарив мне возможность вернуть друга назад. Мне было плевать, кто услышит мой душевный крик. Дьявол ли, Бог ли или еще какая сущность – лишь бы увидеть еще раз голубые глаза, услышать шутку про смерть, и, главное, никогда больше не игнорировать. Но Майлз не открывал глаз. И Коннор, что все это время стоял по другую сторону стола, скорбно смотрел в мою сторону.

– Ну же… пожалуйста…

Слова смешивались со сдавленным рыданием, поглощенные возобновившейся дрожью. Пакет опустошался медленно, словно назло, и я даже позволила себе немного надавить на мягкие бока плотного пластика. Знаю, нельзя! Но не могу просто смотреть на мертвое тело, вспоминая все проведенные дни под одной крышей! Он так любит лялиусов! Кто же теперь о них будет заботиться?!

– Прошу тебя, очнись… – уже без всякого стеснения переходя на хриплый писк, я жмурилась и слизывала слезы с обветренных губ. Собственная боль отступила назад, оставив место душевным терзаниям. Он смотрел мне в спину, сверкая желтым диодом. Он всегда беспокоился о моем питании и комфорте! Он старался всегда быть рядом, даже кинулся в самое пекло ради того, чтобы подарить мне мечту! И я больше не могу, не хочу игнорировать, оперируя страхом снова к кому-то привязаться! – Проснись…

– Я и не засыпал.