Эксперимент не удался

Нестеров обернулся, брови девчонки взлетели на лоб, злость мигом испарилась.

— Это что такое?! — буквально подлетает к нему.

Губа разбита, кровь совсем свежая, футболка в каплях на груди. Димка прижал тыльной стороной ладони и криво улыбнулся.

— Нормально.

— Что случилось?! — перепуганная преследует друга до ванной.

Долго умывается холодной водой, из рук встревоженной девчонки принимает полотенце.

— Всё нормально, — а у самого глаза сверкают.

— Нестеров! — ухватив за лицо рассматривает.

Вывернулся раздражённо.

— Я с Богданом со школы дружу, с младших классов. И дрались бывало по детству, по глупости, ссорились, как и все нормальные дети, но всё равно дружили и не обижались даже. А повзрослев вообще никогда ничего не делили. Сегодня Богдан впервые в жизни руки не подал мне, — смотрит в упор на застывшую девчонку.

Да на нём просто нет лица, расстроен.

— К чему ты мне это сейчас говоришь?

Обходит девчонку и на кухню. Включает чайник, достаёт сливки из холодильника, из шкафа растворимый кофе.

— Богдан ударил меня, — будто до сих пор и сам не верит в это, говорит Димка. — Из-за тебя!

— Я то при чём опять?!

Смотрят друг на друга тяжело дыша, после крика наступает тишина, только чайник булькает, закипел и щёлкнув отключился.

Дрожащими пальцами Димка делает две кружки кофе. Поставив на стол тянется к девчонке. Она буквально отскочив свирепо смотрит. В руки не даётся. Колючая, как ёжик.

— Извини, ты как раз тут не при чём, — садится не спуская с неё глаз. — Нервы сдают, извини.

Чертыхнувшись Алекса нарезает сыр укладывая кусочки на приготовленные ломти батона. Ставит тарелку перед другом. Нервы у них сдают, а с моими что? Сдохли давно! Чуть что, так сразу она виновата, готовы во всём обвинять. Рехнулись, и снова пытаются кого-то крайним сделать, так сложно признать свою вину. Прогнала опасные рассуждения, а сама то может?

Боль в челюсти до сих пор не прошла, у Богдана удар тяжёлый. Потёр неосознанно подбородок. Еле слышно выдохнул, а обида негативом плещет внутри, травит сука. Не виновата, конечно не виновата. Он и сам до сих пор не понимает, что творит, пошёл признаться, а сам наговорил того, что хотела слышать фантазия Богдана. Опять под играл. Натворил чудес, сходит с ума. Может им давно пора было обменяться ударами, да уже остыть. Почему придурок не признался, зачем продолжил эту тупую игру добивая друга. Нет, Лекс, ты не при чём, это я идиот. Бросил в лицо ревнивца глупого, какая ты сейчас беззащитная и перепуганная, как хочется тебя оберегать и защитить ото всего мира обнимая крепко всю ночь. Провёл ладонью с силой по лицу, мотая головой припоминая все сказанные слова. Теперь Богдан уверен, они с Алексой вместе. За кого сейчас переживает больше? Конечно за лучшего друга, брата, которому очень не сладно пришлось. Слов не подобрать...

— Так почему у тебя ключи? — вернула Димку на землю так интересующим вопросом.

— Андрей дал, просил днём побыть с тобой.

Алекса обречённо замотала головой, утыкаясь носом в кружку.

— Ты считаешь в этом нет обходимости? — отодвинул Димка тарелку и придвинулся к ней вместе с табуретом.

Нервно вскочила и отошла к окну. Нестеров развернулся за ней следом.

— Мне кажется или ты меня шарахаешься?

— Кажется, — отмахнулась девчонка отворачиваясь.

Тут же сильные руки обняли прижав к груди.

— Мне кажется ты до конца не понимаешь, насколько всё серьёзно. Вспоминай, что ещё натворила и нам забыла рассказать.

Вырвалась, искря от гнева.

— Я не понимаю?! Уверен?! Кажется ему! Постоянно тебе что-то кажется. Да некогда мне было творить! Когда бы успела?!

— Не кажется, шарахаешься, — пристально посмотрел в глаза. — А если бы успела, то конечно же бы ещё что-то натворила.

Оба сели на край подоконника.

— Да ты странный последнее время через чур, не хочу я с тобой обниматься. Внимание твоё уже какое-то не братское... — не договорила смутившись.

— А какое? — подозрительно изменилось настроение Нестерова.

Руки сложил на груди закрываясь от неё.

— Дима! Я ничего не творила! И никуда не лезла, я никого не трогала... Кроме матери... — осеклась и задумалась.

Ну нет, точно нет, мать то её убивать не станет, бред какой. А, где она пропадает всё время? Не похоже на неё, не похоже.

— Дим, а окажи-ка мне услугу. Ты же можешь узнать, где моя мать, где живёт, чем занимается помимо магазинов.

— Ну в принципе можно.

— Ничего и нигде я больше не творила и не чудила! — не может успокоиться, кричит.

— Кроме Меркеля.

— Кроме Меркеля!

— Тогда я не понимаю, кому понадобилось убить тебя.

— Дело не во мне! А в моём папаше. Вы не понимаете что ли этого?! Других вариантов нет. У него спросите какого хрена творится и пусть он вспоминает, кому и кого должен.

— Ладно, ладно, не ори. Я тебя услышал. А с темы слилась, — хитро смотрит. — И что ты там обмолвилась? Куда переезжать собралась?

Спрятала замёрзшие пальцы в рукава кофты и нахохлилась как воробей. Не готовы они ещё к холодам, вот совсем не готовы. Ледниковый период не просили.

— Куда, куда, к тебе. Для начала к тебе.

— Ко мне значит, охренеть. А я то почему не в курсе, что ко мне?

— Мне разрешения спросить?