Эксперимент не удался

— Ты кого уговариваешь? Меня или себя?

— Всех я уговариваю.

— Бесит да, и как посмела сука такая, — продолжал Димка давить на нервы Богдана.

— Нестеров, прекрати испытывать меня на прочность.

Димка вздохнул потирая лицо.

— Мы с Алисой расписались.

Богдан кивнул и промолчал. Мысли настолько быстро неслись, что он еле успевал улавливать обрывки. Ему надо переварить, эта каша в мозгу сводит его с ума. Куда эта дура могла влезть, чтобы её заказали...

— Чего вы... — встрепенулся Богдан.

Оторвал тело от машины и развернулся к Нестерову. Тот продемонстрировал правую руку с кольцом.

— Нестеров, да ладно! — разулыбался брюнет. — Не может быть!

— Может, может, — закивал головой в ответ. — Что случилось?

Димка оторвался от машины устремив обеспокоенный взгляд мимо друга.

— Ничего, им надо поговорить, — женский взволнованный голосочек.

— Выпроводили?

— Нет, сама сбежала.

Богдан медленно развернулся, наткнулся глазами на девушку небольшого роста. Хрупкая фигурка одетая в простую футболку и джинсы по фигуре, сложив руки на груди шагала к ним. Длинные, светлые волосы собраны в небрежный хвост, смущённое выражение лица.

— Чего раздетая? Холодно! — Димка сгрёб любимую, прижимая к себе и прикрывая курткой.

От Богдана не ускользнул брошенный на него взгляд друга. Про себя ухмыльнулся.

— Алис, это Богдан. Богдан...

— Та самая Алиса, — расцвёл улыбкой Богдан.

— Теперь все так будут говорить? — упрекнула мужа, задирая к нему лицо.

Димка только натянуто улыбнулся и крепче прижал к себе. Богдан открыто рассматривал ту, что охомутала его лучшего друга, явно смущая этим Алису.

— Чего ты лыбишься?

— Да я в шоке! А как...

— Хочешь знать, как отреагировала Алекса? — самодовольный Димка. — Мои девочки подружились.

— Твои, девочки? Не много ли тебе?

— В самый раз.

— Может хоть одну отдашь мне.

— Обойдёшься, у тебя своя есть.

Мужские взгляды скрестились в поединке, Алиса удивлённо вскинула брови. Эти то что делят?

— Может всё-таки зайдёшь? — Нестеров явно давал понять, есть ещё, что рассказать.

— Нет, Кристине обещал не долго. Говори уже.

Димка сомневался, хотелось навсегда поставить точку и в то же время не мог решиться. Да и вообще по другу соскучился, хотелось бы потрепаться, действительно душу излить.

— Без коньяка, как-то язык не поворачивается.

— А поехали ко мне, — предложил Богдан. — Пусть ваши враждующие ищут пути к примерению. Коньяк у меня есть и мозг никто мне не вынесет.

Супруги переглянулись.

* * *

Бросила на пол рюкзак, туда же снятую куртку и села за стол.

— Что ты тут делаешь? — заговорила Екатерина, даже не повернувшись в сторону дочери.

— Живу я тут, мама, живу, если ты забыла.

— Вадим сказал...

— Ты же знаешь, мне плевать, что говорит этот козёл.

Сама же скрипнула зубами, если бы, Грановский решил за неё.

— Прекрати его обзывать, прекрати к нему так относиться. Он не виноват, что не мог учавствавоть в твоей жизни.

Алекса фальшиво рассмеялась.

— Да он вообще святой!

— Ты многого не знаешь...

— Мама, я выходит вообще ничего не знаю, — зарычала глухо Алекса.

Глаза защипало от непрошенных слёз. Как не вовремя, в груди пульсируют застарелые обиды. Много хочется вывалить, вытряхнуть из себя, может после и полегчает. Сжала кулаки, впиваясь острыми, отросшими ногтями в ладони. Больно. Опустила удивлённо взгляд на свои ладони, расжала, рассматривая идеальный маникюр, на днях сделанный в салоне на первом этаже в перерыве между работой. Аккуратной формы ноготки, светло-розовое, матовое покрытие... Не боец она больше. Пуще прежнего захотелось зареветь. И дома осталась, послушалась Грановского. Не боец. Сердце тревожно стучало, разгоняя страх по телу. Слабая, мерзко слабая дура.

Екатерина отмерла и повернулась к дочери.

— Моя вина, даже в том, что ты его ненавидишь моя вина. Я могла... Могла... — чуть помолчала. — Женат Вадим, тогда был и сейчас до сих пор. Сын у него на два года старше тебя. Вадим всегда пытался оказать поддержку, всегда хотел видеть тебя. Каким бы уродом он не был, а детей своих любит и ценит.

— И много у него таких детей? Что он так ценит?

Екатерина вскинулась. По лицу пробежала тень.

— Не знаю. За твоей судьбой тщательно следил, он можно сказать внегласно был рядом. Я обещала присылать фото, рассказывать о тебе и твоих успехах, в обмен на то, что он не будет лезть в нашу жизнь. Зная его, я была уверена всё равно будет лезть, вот тут мне помогла тюрьма. У него возможности не было, иначе бы раньше объявился. Отсидел десять лет. Дали конечно ему гораздо больше, но... Так что не вини его.

Алекса горько усмехнулась, хотелось, но по другому не получилось.

— Посадили конечно же его по ошибке, по чистой случайности. Но ты его не вини, — подалась к матери Алекса.

— Да, получается мы перед тобой виноваты везде, — покачала головой устало Екатерина.

— Мам, за что ты сейчас берёшь на себя вину? За моё детство? Так детство у меня было замечательное, разве нет, было только одно но. Мне всегда не хватало матери.

— Здесь уже ничего не исправишь. Я работала чтобы у тебя было всё, — спокойно ответила Екатерина.