Эксперимент N 1

- Так кто же там, после смерти?

- Я не скажу вам. Человеку не следует знать свое будущее. Если бы я сказал вам, что ждет вас после смерти, это не принесло бы вам ни пользы, ни успокоения. Каждый воспримет это по-своему. Кто-то возгордится. Кто-то огорчится. Кто-то вознегодует. Кто-то обрадуется. Найдутся и такие, кому будет все равно. Всему свое время. Ваше - вас не минует. Земная жизнь коротка. Пройдет немного времени, и вы сами все узнаете.

Фома затих и глаза у него сделались как у Учителя. Симеон силился понять слова Учителя. Как же это так - нет ни рая, ни ада? Ведь с детства их учили: не греши, а то попадешь в ад. Но, с другой стороны, Учитель прав - душа боли испытывать не может. А еще с одной стороны все грешны, значит всем уготован ад? Кто же тогда попадет в рай? Как все запутано! Но зато как интересно! Вот тут Фома прав - интересно! Из одного интереса можно сопровождать Учителя и внимать речам его. Однако не понравятся священникам его речи, ох как не понравятся! Как бы чего дурного не вышло. И что это Учитель задумал идти в Иерусалим? И непременно к празднику? Надо бы отговорить его. Да уж пробовал - не получается. Улыбается только, по голове гладит, а не соглашается. Мысли Симеона переключились на учеников. Ему не нравился Фома. Но к Фоме он уже привык, Фома - заядлый спорщик, его хлебом не корми, дай поспорить. Может ли Фома замыслить что-то плохое? Едва ли. Все чаще и чаще глаза Фомы делаются такими же, как у Учителя. Он раздумывает. Он силится поверить. Нет, Фома не опасен. А вот Иуда... Этот тип примкнул к группе самым последним, а Учитель сразу же доверился ему, поручил ему все хозяйственные дела. Иуда - бывший меняла. Он всю жизнь имел дело с деньгами, казалось бы - что тут раздумывать - поручи ему деньги. Денег у них было мало, можно даже сказать, вообще не было. Но иногда деньги все же появлялись. И тогда Симеон замечал в глазах Иуды горячечный блеск. Иуда всегда стремился глаза свои спрятать, просто невозможно было уловить его взгляд, глаза его соскальзывали в сторону, а когда в руках у него оказывались деньги, он становился другим. Он выпрямлялся, словно начинал чувствовать себя человеком. Он мог встретиться с тобой взглядом. И он любовно поглаживал монеты пальцами, и пальцы при этом слегка дрожали. Симеон понимал, что единственное, что Иуда может любить на этом свете - это деньги. Симеон предупреждал Учителя, но Учитель только улыбался и говорил, что Симеон, как всегда, преувеличивает, что он, Учитель, любит Иуду не меньше, чем Симеона, и что Симеону следует оставить свои страхи. Симеон горячился, отстаивал свое мнение, уверял, что он печется только о безопасности Учителя, и что он согласен полюбить Иуду всем сердцем, как проповедует Учитель, но все же было бы лучше, если бы Иуды рядом с ними не было... Все было бесполезно. В конце концов Симеон махнул рукой и отступился, но положил себе глаз не спускать с бывшего менялы.

Еще у них в компании был бродячий поэт, певец и музыкант. Звали его Лука. Он был единственный среди учеников, кто знал грамоту. Его котомка была набита свитками пергамента и письменными принадлежностями. Едва у них появлялись деньги, Лука принимался выпрашивать монету-другую на новый кусок пергамента. Он записывал. Но записывал как-то странно. Когда Учитель говорил, он сидел и слушал, а записывать начинал по прошествии некоторого времени. Симеон однажды спросил у него напрямик, почему он записывает не сразу. Лука улыбнулся и ответил непонятно:

- Если записать сразу, поэма не получится.

Поэма ему... Однажды глубоким вечером Симеон подкрался к Луке сзади и вырвал пергамент.

- Зачем тебе? - удивился Лука, - Ты же неграмотный.

- Пойдем к Учителю, он разберет.

Лука не сопротивлялся. Они пришли к Учителю. Ешу взял пергамент, склонился к пламени свечи, несколько минут разбирал корявые строки, потом протяжно вздохнул и молвил:

- Прав был отец.

Он вернул пергамент Луке, улыбнулся ему. Лука ушел. Симеон открыл было рот, но Ешу остановил его.

- Знаю, - сказал он. - Знаю все, что ты хочешь сказать. Ты хочешь сказать, что его писания равносильны доносу, что это опасно и так далее. Но ведь мы не совершаем ничего противозаконного. Поверь мне, не его писаний следует опасаться. Пусть пишет.

- А чего? Чего следует опасаться?

- Ничего. Иди спать.

Вот так всегда. Ешу не слушает его, а у него нехорошие предчувствия. Конечно, Ешу - сын Бога, и он знает, что произойдет, но почему-то Симеону кажется, что произойдет что-то скверное, и Ешу знает, что произойдет что-то скверное, но ничего не предпринимает. Симеон отправился спать и долго еще ворочался на жестком ложе, пытаясь проникнуть в замыслы Учителя. И, как всегда, ему это не удалось.

* * *

Исполнитель.