Эксперимент

После услышанного в них снова зажегся свет жизни, они снова засветились радостным блеском, чаруя вампира.

– Ты когда-нибудь пытался делать с женщинами то, что он хотел сделать со мной?

– Нет! И никогда не буду делать этого! Я никогда не дотронусь ни до одной женщины, если она сама этого не захочет, в сексуальном плане. Бывает, как с тобой я играюсь, бываю грубым и тираном, но я же знаю, что ты сама этого хочешь. Я в себе уверен. Если мне нравилась женщина и я хотел именно секса, то я мог долго ухаживать, что-то дарить, привлекать ее внимание, делал все возможное, чтобы она обратила на меня свое внимание. И когда это случалось, я чувствовал себя счастливейшим человеком, потому что я сумел добиться той, какую захотел. Существо, которое кидается на женщин, как после ста лет заключения на зоне, несмотря на ее нежелание, самое последние существо на земле. Это не мужчина, не человек, даже не животное. Животные, и те, ухаживают за самками. У него нет ни достоинства, ни чести. Если ты не умеешь расположить к себе женщину, значит в тебе что-то не так, и с этим надо что-то делать, а не кидаться ее насиловать. Я могу убить любую, кроме тебя, конечно же, ты мое исключение, сокровище, с которым я никогда не расстанусь, хотя мысленно я уже много раз это делал. Но заставить женщину любить меня в постели – нет и еще раз нет! Вы же бессильны, совершено бессильны против нас. И это так подло и низко пользоваться этим. Каждому уроду, захотевшему дотронуться до женщины против ее воли, следовало бы представить на месте этой женщины свою дочь, и может тогда идиотское желание отпадет. Я даже представить не могу, до какой степени надо оскотиниться, чтобы нанести такую моральную травму! Лучше сразу убить, и тогда ей не придется жить потом с такими воспоминаниями, ходить к психиатрам и ненавидеть мужчин. Насилие – слишком сильный удар по женской психике. Ты думала, что он изнасиловал тебя, когда очнулась, я видел твое лицо и чувствовал все, что чувствовала ты. Да я сам чуть с катушек не съехал! И это ты, женщина, с самым сильным и твердым характером, которую я когда-либо видел, превратилась во что-то невозможное и неописуемое. И знаешь, что больше всего меня напугало? Ни синяки и засохшая кровь, а твои глаза. В них не было жизни, и не было моего любимого огонька. А что бы случилось с другой женщиной, с более слабым характером, чем у тебя? Женщины – это цветы и с ними нельзя так обращаться. Это то же самое, что прийти на поле и оборвать у цветка все лепестки, и оставить его в таком виде наслаждаться жизнью дальше. В таком случае надо сорвать цветок, и пусть он умрет сразу, чем будет мучиться без лепестков. Я ненавижу людей, но даже когда я питаюсь, всегда стараюсь сделать это безболезненно и незаметно.

– Я знаю, Левиафан, знаю…Ты добрый на самом деле – улыбнулась Лилит, несмотря на боль на лице и во всех мышцах.

– Не правда! – промямлил он, зарываясь в ее волосы, улыбаясь и наслаждаясь спокойствием. – Ты ведь необыкновенно красивая, сексуальная и привлекательная девушка… Господи, как же я хочу, чтобы это была последняя попытка дотронуться до тебя…

Лилит перестала улыбаться и замерла, обратив взор к потолку. Веки тяжело закрылись, а из груди вырвался громкий вздох.

– Я тоже, но скорее всего – не последняя…

– Это была последняя! Я сделаю все, возможное, но это было в последний раз. Прости мою дурость, я не знал…думал, что ты опять разыгрываешь меня…никто больше не тронет тебя…

Лилит улыбнулась и уткнулась ему в грудь, тихо терпя болевые приступы по всему телу.

24

– Ты чего тут мокнешь? – крикнула Лилит с порога, разглядывая фигуру Левиафана, стоящую под сильным ливнем.

Белая рубашка прилипла к телу, волосы свисали на глаза и с них капал еще один мини дождик. Лилит приподняла глаза и заметила желтые листочки на макушках деревьев.

Левиафан протянул ей руку, а вторую убрал в карман брюк. Он ждал, когда она подойдет.

– Нет! Я туда не пойду! – улыбнулась она, покачав головой в разные стороны.

Левиафан провел по ней глазами. Пальцы правой ноги уперлись в левую ногу, поглаживая щиколотку. Белая сорочка, края которой не доходили до колен. Руки скрещены на груди, и слегка наклоненная в сторону голова. Мечтательный взгляд обыскивал его и постоянно натыкался на глупую сентиментальность, из-за которой Лилит не могла не улыбнуться. Левиафан также продолжал стоять с вытянутой рукой, призывая к себе девушку.

– Ладно! – тихо сказала она и вышла из своего убежища под открытый дождь.

– Что ты здесь делаешь, Левиафан? – Лилит подошла к нему.

– Тебя жду! – улыбнулся он.

– Зачем? Дождь же! – напомнила она ему, беря его за руку.

Левиафан обвел ее глазами и задумался.

– Тебе нравится дождь, мне нравится дождь, мы нравимся дождю… Так почему бы нам всем троим не насладиться друг другом? М?

– Ты безумный… – улыбнулась Лилит и пошла назад в дом.

Он ласково схватил ее за руку и подтянул к себе.

– Давай, покажем природе, что даже дождь прекрасен из ее уст?– предложил он, вставая в позу, подхватывая ее одной рукой.

Она медленно подняла взгляд и улыбнулась.