Экспедиция в ад

Я поднял голову, огляделся. Едкий пот падает с бровей мутными каплями, перед глазами пляшут разноцветные круги. А впереди, в нескольких метрах, — два прислонившихся друг к другу обломка скалы, образующие что-то вроде палатки. Кое-как поднимаюсь и ковыляю к спасительной тени…

Сел на землю, прислонившись спиной к валуну, отстегнул от пояса фляжку. Теплая солоноватая вода, кажется, испаряется, не успев даже дойти до желудка. Остатки выливаю на макушку, с наслаждением растираю ладонью влагу, заструившуюся по лицу, щекочущими ручейками устремившуюся за ворот. Уф… Пожалуй, стоит подождать здесь пару часов, пока жара спадет, а к вечеру двинуть дальше. Сколько я уже прошел? Пеленгатор показывает, что я нахожусь в четырнадцати с небольшим километрах от капсулы. Что ж, четырнадцать километров за пять часов пути — совсем неплохой темп для такой трассы. Хотя этот чертов откос надо было все же попробовать обойти…

Забравшись поглубже в каменную «палатку», я с наслаждением вытянул ноги и прикрыл глаза. Здесь, конечно, душно, и в носу свербит от пыли, но, по крайней мере, не допекает чертов Поллукс. Можно и вздремнуть часок-другой… Та-ак… Винтовку справа от себя, дулом к выходу из убежища, палец на гашетку. Иначе не засну.

Мышцы и суставы тоскливо ноют после нешуточной встряски, многочисленные ссадины и солнечные ожоги горят огнем от попавшего на них пота и песка. Тысяча черепогрызов! Надеюсь, микстуры, что вколол мне коновал с орбитальной станции, делают свое дело, иначе можно проснуться с приступом какой-нибудь местной заразы. Или вообще не проснуться. Если честно, я бы предпочел второе. Валяться в луже собственных испражнений, скулить и бредить от лихорадки, дожидаясь конца… Доводилось мне видеть и такое. Не так бы мне хотелось провести последние часы жизни. Уж лучше сразу пулю в лоб.

Жара и усталость быстро взяли свое. Боль постепенно притупилась, перестали гудеть мышцы, камни стали казаться мягкой периной. Еще немного — и я провалился бы в глубокий сон, но что-то мешает этому, и я завис на зыбкой грани сна и бодрствования. В мозгу вяло перетекают из одного в другой смутные образы, я так же вяло провожаю их мысленным взором. Попытался представить себе лицо Литы, но оно возникает в мозгу лишь на миг, как вспышка. Стоит только попытаться задержать ее образ, рассмотреть повнимательнее — и хорошенькое личико в ореоле длинных волос начинает искажаться, корежиться, как плавящийся под ударами лучеметов лист металлопластика. Это жутко бесит, я снова и снова вызываю из памяти ее образ, но с каждым разом его все труднее поймать. В конце концов Лита вовсе теряется за рожами Ковальски, Кроуэлла, надсмотрщика с орбитальной станции Поллукса-5, еще какими-то малознакомыми и малоприятными физиономиями.

Я раздраженно мотнул головой, отгоняя незваных гостей. С потолка пещеры что-то упало прямо мне на лицо. Щека рефлекторно дернулась, стряхивая соринку, но та и не подумала стряхиваться. Наоборот, она словно бы приклеилась к коже, и даже сквозь сон я почувствовал щекотливое прикосновение крошечных лапок. Это мгновенно вырвало меня из дремы, и я брезгливо смахнул с лица насекомое. Терпеть не могу этих мелких тварей! Огляделся… Тысяча черепогрызов! Как я раньше этого не заметил?! Прямо у меня над лицом на потолке пещеры разместилось что-то вроде кокона из тонких белесых пленок. По потолку во множестве ползает мелкая шестиногая пакость с полупрозрачными шарообразными брюшками. В самой глубине кокона копошится нечто покрупнее, размером с ладонь. Продолговатое сегментированное тельце свернуто калачиком и висит на натянувшихся под его весом пленках, как в гамаке. Время от времени тварь шевелится, конвульсивно вздрагивает — пленки кокона того и гляди порвутся.

Тошнота и омерзение накрыли меня взрывной волной, мгновенно пробрав до кончиков пальцев. Вдруг почудилось, что по мне заползали сотни этих мелких тварей, забираясь под одежду, в волосы, в ноздри, вгрызаясь в кожу крошечными слюнявыми пастями, жвалами или что там у них. Я ужом выскользнул из пещеры и с полминуты лихорадочно отряхивался, от души проклиная эту и так уже миллионы раз проклятую планету и особенно тех, из-за кого я здесь оказался.

Остатки сна будто ветром выдуло. Мгновенно вернулась боль в мышцах, в обожженных участках кожи, а заодно выяснилось, что спал я все же не на мягкой перине, а на камнях. А проспал я, по всей видимости, не меньше трех-четырех часов — Поллукс уже перевалил точку зенита и медленно клонится к западу. Немного рассеявшиеся к полудню тучи снова оккупировали все небо, даже лучи этого неистового светила кое-как пробиваются сквозь их толщу. Тучи эти, конечно, выглядят не очень дружелюбно, явно собираются преподнести сюрприз наподобие кислотного дождичка, как сегодня утром. Плевать. Зато хоть попрохладнее стало.