Экспедиция

Том Андреассен помог мне встать с кресла и выбраться на твёрдую ледяную землю. Он нёс мою сумку и поддерживал меня под руку, когда мы направлялись в сторону ангара. Мы стояли рядом и наблюдали, как на другой стороне взлётно-посадочной полосы с мощным рычанием приземлился гигантский грузовой самолёт «Антонов».

Карстен летел на борту русского самолёта.

Я уже говорила, что больше не хочу ни общаться, ни встречаться с ним. Начальник полиции, конечно, решил, что я просто боюсь. Он уверил, что будет сопровождать меня до самолёта на материк – вплоть до самого отлёта. В Тромсё меня встретят сотрудники авиакомпании и проводят прямо к самолёту на Киркенес. Там меня ждут родители.

У трапа Том Андреассен протянул мне руку на прощание. Сказал, что мне не следует волноваться о том, как идут дела у экспедиции. Он не понимает, почему я так боюсь встретиться с супругом, почему я лечу домой в Варангер. Может быть, ему нужно помочь мне встретиться и поговорить с кем-нибудь?

– На борту русского грузового самолёта будет не только Карстен, – сказал он.

Ведь Кнут Фьель, который тоже был на льдине, возвращается. Если и есть кто-то, кто сможет понять, что меня беспокоит, то это он.

– Человек уже не одинок, пока есть кто-то, кто пережил то же самое, – сказал он.

Может быть, я смогу пообщаться с ним, когда пройдёт несколько месяцев и я буду в силах разглядеть всё, что случилось, с некоторого расстояния?

– Может быть, – согласилась я.

Начальник полиции держался со мной очень любезно и доброжелательно, но если бы я доверила ему всё, что меня гнетёт, он бы ужаснулся и разрыдался.

Ночь перед отъездом из гостиницы, мгновения моего стыда. Экспедиция приближалась к экономической катастрофе для всех нас. Когда все разошлись по своим комнатам, Карстен тесно придвинулся ко мне в постели и прошептал, что мы с ним попали в сложный переплёт. Отменить экспедицию нельзя. Теперь, когда осталась всего одна ночь до старта. У нас нет денег, чтобы выполнить свои обязательства. Мы просто-напросто никак не сможем вывезти собак с Северного полюса, даже если им удастся попасть туда. Мы истратили деньги Свейна на поездку спонсоров на Семь островов. Мы рассчитывали на то, что кто-нибудь из них заплатит, но никто не вызвался. Мы могли бы поискать новых спонсоров, но у нас уже нет времени. Карстен – начальник экспедиции, так что он обязан в любом случае отправиться на льдину.

Я не могла поверить в то, что он сдался. Ведь он всегда мог что-нибудь придумать, найти решение.

– А что мы будем делать со всеми нашими кредитами? – прошептала я.

Он отвернулся.

– Всё пойдёт с молотка, – сказал он.

– Но ведь это дом моей бабушки, – возразила я. – Старый деревянный дом в Варангере, где жили мои родители.

– Всё потеряно, – сказал он.

Оказывается, он имел в виду ещё и другой дом. Дом моих родителей в Нордстранде.

Я села на постели, я не чувствовала ничего, кроме ледяного холода. И знакомого запаха железа в носу.

– Так, значит, вся проблема в собаках? – спросила я.

Он сказал, что Свейн никогда не согласится умертвить их. Ведь это его собаки.

Это я взяла крысиный яд из кухонного шкафа. Это я дала Карстену банку из-под варенья и сказала: собаки должны вскоре заболеть – неизвестно от чего. Если немного подсыпать этой добавки в их корм. И совсем не обязательно рассказывать об этом всем остальным. Свейн и Терье не должны знать, что случилось.

Уже на следующее утро я и сама испугалась того, что я наговорила Карстену, но было уже поздно. Я застала его и Мадса в гостиной. Они улыбнулись мне.

Они сообщили, что обсуждали разные предложенные мною прошлой ночью варианты. Карстен заявил, что с такой девушкой, как я, смело можно отправиться и в разведку, и в экспедицию.

– Я тебе очень признателен, – сказал он мне.

Я отдала бы всё, что угодно, лишь бы отвлечь их от той идеи, которую я сама же им и подбросила, но не могла найти повода, чтобы поговорить с глазу на глаз. В гостиной к нам присоединился Терье. Может быть, он почувствовал, что между нами что-то произошло, но вопросов не задавал.

Мы пребывали в состоянии хаоса и полной неразберихи, занимались логистикой и последними приготовлениями, многие хотели с нами сфотографироваться и пожелать нам счастливого путешествия. Свейн – единственный из участников экспедиции, которого в тот день не было с нами. Он был со своими собаками в питомнике «Полар Кеннел». Их следовало перевезти в аэропорт в специально обустроенном прицепе с Юханом Виком.

Они отправились на север. Все вместе.

Я и Камилла вернулись обратно в Лонгиер.

Пастор в Лонгиере сказал мне, что без раскаяния я не найду прощения. Но кто сможет простить меня, если я не нахожу в себе сил простить единственного человека, который знает, что я натворила? Раскаяние – самое тягостное чувство.

Послесловие