Экспат

— Не понял? Видел?

— Ну да, видел её. Где–то около полуночи, а может и попозже часа на пол.

— А может, и раньше часа на два, — не удержался А. Н.

— Нет, — серьёзно покачал головой бродяга. — Не раньше. Оттенок у неба совсем другой был бы.

— И какой она была? — быстро вставил Эрнест вопрос. Глупый вопрос, заданный не к месту. Но вызывающий нестандартный ответ.

— Да как обычно. Ноги до ушей, юбка скрывает только то, что скрывать совсем уже нельзя, господин детектив. Озиралась. Понимаю — сам бы озирался. Иметь таких родственников и такую ораву ревнивых мужиков — лучше уж сразу в Ульи, аккурат посередине между арахнидами и палками.

— Она шла с кем–то или одна? — Эрнест достал блокнот и спешно набросал полученные данные.

— Да, с кем–то, как же иначе. Амбал в чёрном кожане. Вроде твоего тренча, но дороже раз в сто.

— Белые волосы?

— Длинные. Проверяешь что ли? — насупился собеседник.

— Только догадку. Они спорили?

— Нет, абсолютно спокойно говорили. Ну, девочка менее спокойно, а тот высокий — тише травы. Но не шептал, нет. Уж я‑то шёпот хорошо знаю, после стольких лет рядом с ксеносами… а они повсюду, господин офицер, ой повсюду!

— Неважно. А что с родителями? Все говорят, что они заботились как ни в себя.

— Я мало что знаю. Особо не понаблюдаешь, когда в желудке мясо по–джосерски переваривается, тут бы куст найти и место, где в жопу пыль не задует. Но часто бегала та девка, припоминаю. А такое же не просто так, да?

— Ты прав, — медленно кивнул Эрнест и достал комок марок сотни в две. Бродяга принял их недоверчиво, слегка касаясь банкнот. Видимо, за недостаток информации его в основном били. А. Н. криво усмехнулся и развернулся. Остановился в пяти шагах как вкопанный, вспомнив важную фразу разговора.

— Отец?

— Ась?

— Скажи, а кому ещё ты это говорил?

— Ясно кому, как же. Офицеру «Агни Корп», офицеру «Чаото» — на их территории я тоже сплю иногда, имел право. А, да. Такому же детективу как ты.

— Старше, чем я? — торопливо вставил реплику Эрнест.

— Да что ты, нет. Совсем молодой ещё. Он как будто не привык к тренчу, не то что ваши коллеги.

— Спасибо, — холодно склонил голову А. Н. и развернулся.

Итак, как минимум трое знают столько же, сколько и Эрнест. А то и больше. Нужно было действовать быстро. Судя по тому, что в воздухе не носятся ховеры «АгниКорп», его коллеги не собирались придавать расследованию официальный оттенок. Нужно было срочно выбирать — кого допрашивать и как. Последнего бойфренда или семью? База данных говорила о длинном списке бывших. И весьма ограниченном семейном.

Нахт бы пошёл к парню, недовольно подумал А. Н. Он бы всё–таки сначала проверил ревность, а потом бы полез копаться в грязном белье. Но происходящее во второй сабурбии решительно перестало нравиться детективу. А родители знают о бытовой жизни гораздо больше обычного.

Итак. Тенистая улица, недалеко от центра сабурбии. Вылизанный тротуар, минимальное количество желтоватой пыли — обычного признака тёплого сезона во всём Городе. Покрашенные бордюры и набеленные деревья. Эрнест со своими атрибутами жителя Старого Города — лёгкой небритостью и уже слегка потёртым плащом цвета хаки казался пришельцем из другого мира. Хоть и получал зарплату больше иных местных обитателей.

Мистер и миссис Аллены оказались распространённой скучной вариацией бытового насилия. Приторно добрые, приторно вежливые. Искусственный газон, натуральные и очень распространённые в подобных случаях цветы у глупого, зато выполненного уважаемым мастером портрета старшей дочери. Волоски, пытающиеся прикрыть солидную лысину отца и скрывающее возрастную полноту платье матери. Образцовый плач. В нём не было того безумного, рвущего нутро порыва, который А. Н. не раз и не два слышал при похоронах детей. Просто плач образца «громкий, горестный плач». Не более.

От неудобных вопросов они уходили именно слезами. На малейший намёк о способности ответить возмущались яростно. Быстро забывая о причитаниях и о страданиях по поводу вскрытой на столе прозектора Лесли. Погасив раздражение, Эрнест пометил — спросить младшую дочь. Она, казалось, совсем не осознавала произошедшее, и могла рассказать несколько важных деталей. Или — не рассказать, ведь обычно пары сестёр и братьев куда ближе друг к другу, чем разнополые сочетания.

Единственные детали, которые удалось выудить из родственников — что Лесли никогда не была при них в наиболее злачных, по их мнению, районах Города. Даже заведения для посещения рекомендовались исключительно после совещаний с соседями на предмет «порочности». «Котёнок» кстати, в их список не входил, да и вообще — новость о завсегдатайстве там Лесли супругов откровенно сбила с толку.