Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

Дети доктора Либермана пришли из самых мрачных мест земного шара: из гетто и концлагерей. Тем не менее, никаких серьезных нарушений дисциплины в Ган-Дафне не было и в помине. Грубость и воровство были неизвестны, и отношения между полами были вполне нормальными. Ган-Дафна была всем для детей, они сами управляли селением и соблюдали порядок с такой гордостью и с таким чувством собственного достоинства, что в них, как в зеркале, отражалась любовь, которой они были окружены.

Диапазон школьных и самостоятельных занятий в Ган-Дафне был чрезвычайно широк; с трудом верилось, что всеми этими дисциплинами занимались, в сущности, подростки. Библиотека была богатейшая - от святого Фомы Аквинского до Фрейда. Ни одна книга не запрещалась, и ни одна тема не объявлялась слишком сложной или вольной. Дети разбирались в политике совсем как взрослые.

Обслуживающий и учительский персонал сумел внушить детям главное, а именно, сознание того, что их жизнь имеет смысл,

Персонал Ган-Дафны образовал настоящий Интернационал: учителя были выходцами из двадцати двух стран - начиная с иранцев и кончая выросшими в киббуцах сабрами.

Китти была единственной нееврейкой и в то же время единственной американкой. В результате к ней относились одновременно и сдержанно, и с любовью. Ее страхи, что к ней будут относиться с неприязнью, не оправдались. В Ган-Дафне царила интеллектуальная атмосфера, благодаря которой Ган-Дафна была скорее похожа на университет, чем на детдом. Китти сразу заняла свое место в коллективе, высшим предназначением которого было обеспечить благополучие детей. Она быстро подружилась со многими работниками и чувствовала себя в их обществе совершенно непринужденно. Проблема религии занимала в жизни села гораздо меньше места, чем она ожидала. Еврейство Ган-Дафны основывалось скорее на глубоком национальном чувстве, чем на религиозном.

Никакие религиозные обряды в Ган-Дафне не соблюдались, не было даже синагоги.

Несмотря на то, что по всей Палестине учащались кровавые стычки, дети Ган-Дафны не знали ни тревоги, ни страха. Селение находилось на достаточном расстоянии от кровавых событий. Все же и здесь не было недостатка во внешних признаках угрожающей опасности. Рядом проходила граница, Форт-Эстер был всегда на виду, на виду были окопы, бомбоубежища, оружие и военное обучение.

Здание санчасти стояло в административном районе на краю лужайки. Санчасть располагала поликлиникой и хорошо оборудованным стационаром на двадцать две койки. Имелся также операционный зал. Врач обслуживал по совместительству и мошав Яд-Эль, но бывал каждый день. Кроме него был еще зубной врач, четыре медсестры, проходившие практику и находившиеся в непосредственном подчинении Китти, а также врач-психиатр на полной ставке.

Китти первым делом перестроила работу санчасти и добилась того, что поликлиника и больница работали как хорошо смазанный механизм. Она составила твердое расписание для приема больных в поликлинике, для обхода в стационаре, для процедур. Она была очень требовательна и вскоре завоевала себе такой авторитет, что в селе даже начали шептаться. Она хоть и незаметно, но соблюдала известное расстояние между собой и своими подчиненными и отказывалась управлять санчастью с той непринужденностью, с которой управлялось селение вообще.

Она не поощряла панибратства, которое насаждало большинство учителей. Все это было необычно в Ган-Дафне. И хотя неохотно, а все отдавали ей дань уважения, так как санчасть была самой налаженной службой в селе. В своем стремлении к свободе, евреи частенько пренебрегали дисциплиной, к которой Китти так привыкла. Все же ее отнюдь не ненавидели за методы, которыми она управляла санчастью. Наоборот, как только Китти снимала халат, вокруг нее прямо увивались все.

Если Китти была требовательна во всем, что касалось санчасти, то от всей этой строгости не оставалось и следа, когда дело касалось "ее" детей. Полета детей с "Эксодуса" так и остались "детьми с "Эксодуса", а она была "матерью "Эксодуса". Было поэтому вполне естественно, что она проявляла личное участие по отношению к некоторым наиболее нуждающимся в уходе детям с "Эксодуса". Она добровольно вызвалась помогать психиатру в его работе. С психически не совсем нормальными детьми Китти совершенно сбрасывала с себя официальность и отдавала им всю теплоту, на которую была способна. Ган-Дафна и Палестина, правда, производили сами весьма целебное действие, но пережитые ужасы все-таки вызывали кошмары по ночам, подозрительность и нелюдимость, для лечения которых требовалось много терпения, опыта, а главное, любви.

Один раз в неделю Китти отправлялась вниз в Абу-Йешу вместе с врачом. Они ходили туда чаще всего по утрам и принимали больных.