Эксодус (Книга 1 и 2)

В начале 1936 года Национальный Еврейский Совет потребовал от британских властей несколько тысяч виз на въезд в связи с тем, что положение евреев в Германии становилось все более угрожающим. Поддаваясь сильнейшему нажиму со стороны арабов, англичане не выдали и одной тысячи виз.

Видя растущую слабость англичан, муфтий решился наконец захватить одним ударом власть над Палестиной. Весной 1936 года он спровоцировал новую волну погромов. Под выдуманным предлогом, что, дескать, евреи ловят арабов в Тель-Авиве и убивают их, были организованы первые погромы в Яффе.

Вскоре они перекинулись и на другие города. Как всегда, так и на этот раз жертвами погромов были в основном беззащитные набожные старики в священных городах. Сразу после первых погромов Хадж Эмин объявил о создании Верховного Арабского Комитета, провозгласил самого себя вождем этого Комитета и поставил перед собой цель организовать новую арабскую всеобщую забастовку против "проеврейской" британской политики.

На этот раз муфтий тщательно подготовил кампанию. Как только был провозглашен Верховный Арабский Комитет, во все арабские города и села повалили молодчики эль-Хусейни и специально нанятые хулиганы, которые следили за тем, чтобы бойкот был полным. Они развернули кровавую кампанию убийств среди самих арабов, уничтожая каждого, кто был известен как противник муфтия. Хотя бунт был направлен якобы против евреев и англичан, но его главной целью было - убить всех политических противников муфтия.

Каммаль, старый друг Барака Бен Канаана и мухтар села Абу-Йеша, жестоко расплатился за свою дружбу с евреями. Головорезы эль-Хусейни застали престарелого мухтара молящимся на коленях в маленькой мечети села - и перерезали ему горло.

Taxa, его сын, спрятался в Яд-Эле, где ему не грозила опасность. Кровавые оргии муфтия вынуждали арабов проводить забастовку и бойкот евреев. Урожай гнил в поле, так как сбывать его было некому. Яффский порт словно вымер, почти всякая деятельность была приостановлена. Забастовка нанесла огромный ущерб арабскому населению, но оно было бессильно против муфтия. В своих проповедях с амвона Хадж Эмин эль-Хусейни сыпал проклятиями по адресу евреев, и чем больше арабы бедствовали, тем они становились отчаяннее и злее. Вскоре арабы стали нападать на еврейские села, жечь поля и грабить. Если им попадался в одиночку невооруженный еврей, они ему не просто перерезали горло, но отрубали руки и ноги, выкалывали глаза и самым бесчеловечным образом издевались над трупом.

Зверства все усиливались. Авидан призывал евреев к спокойствию и сдержанности. Арабы, - говорил он, - жертвы преступной агитации. Ответное насилие ничего хорошего не даст.

Совсем по-другому относились к происходящему Акива и его Маккавеи. Вскоре после того, как Маккавеи откололись от Хаганы, англичане объявили их вне закона, и им пришлось уйти в подполье. До известной степени англичане смотрели на Хагану сквозь пальцы, так как им была известна сдержанная политика Хаганы и то, что Хагана действует только в целях самообороны. Более того, Хагана никогда не действовала против англичан. Другое дело Маккавеи. Они были ярыми врагами англичан и отнюдь не собирались вести себя сдержанно. Поэтому Маккавеям пришлось уйти в подполье и скрываться в трех главных городах страны; Тель-Авиве, Иерусалиме и Хайфе.

Сторонники Акивы решили ответить террором на террор, но они были недостаточно многочисленны, им не хватало сил, чтобы тягаться с бандами муфтия. Хотя еврейское руководство отмежевывалось от них, все же многие евреи восхищались ответными ударами Маккавеев.

Держа Палестину за горло, Хадж Эмин эль-Хусейни принялся за осуществление второй части своего плана. Он обратился с фанатичным воззванием к арабам всех стран присоединиться к борьбе за освобождение Палестины от британского империализма и сионизма.

Банды Хусейни врывались в арабские деревни и требовали бойцов для нападений на еврейские села. Подавляющее большинство феллахов отнюдь не горело желанием участвовать в борьбе, но они были слишком запуганы, чтобы отважиться на отказ.