Читаем Экскурсия в прошлое полностью

- С сараем у меня другая история. В пятом классе я решила уйти из дому - бродить по свету. У нас сарай был с окошком, чтобы видно было ящик с углём. Я поселилась для начала в этом сарае, навела порядок, подмела и была там пока стемнело. Устала. Захотела есть, и пошла домой.

- Ой, сколько у меня было этих историй с сараями! Однажды кто-то решил поиграть, собрал нас человек десять в одном сарае, недалеко от моего дома. А меня заманили туда, пообещав накормить пельменями. Потом сарай закрыли снаружи. Стало темно. А свечку кто-то затушил. Тут начали рассказывать страшилки. Сарай действительно был добротный, потому что щелей не было совсем. Я стал ныть, что, мол, обещали пельмени, а вместо этого пугают. Странно, но я тогда совсем не испугался этих страшилок. Снова зажгли свечу. Кто-то достал с полки медицинскую банку, круглую, огромную, а в ней холодные, залитые жиром пельмени. Я только на них глянул, и есть отказался. Не любил я жира... А почему заманили? Потому что перед этим летом (пельмени были зимой) кто-то позвал меня к себе в сарай возле колонки. Довольно далеко от моего дома. Я пошёл. Там сарай был какой-то интересный, без передней стенки, без дверей, и по стенам сплошные полки, как лежаки, застеленные какой-то материей, толи половиками, толи ковриками, не помню, но цветные. Мы развалились на этих полках, и какая-то очень толстая тётка угощала нас вкуснячими булочками, а так же петушками на палочках. Точно таких петушков я видел на нашем местном базарчике неподалёку от мебельного магазина. Но мать запрещала мне покупать их. А я всё равно, как насобираю монет, так либо на базарчик за петушками, либо за эскимо.

Да, нашим сараям надо петь дифирамбы. В них наша жизнь началась. До колонки они чуток не дотягивали, образуя небольшую полянку, где я впервые увидел мотоцикл "Ява", красный, как кровь. Он стоял с поднятым передним колесом, на железной лапе. Не знаю, кому могло прийти в голову, ездить на такой машине в нашей суровой зиме? А главное, остался ли владелец жив?!

<p>Мой дом</p>

За сараями вдоль дороги, так же в стороне и обращённое тыльной стороной, тянулось строение под номером восемнадцать. Это и было наше тогдашнее жилище. Третье окно от левого угла... От сараев, разумеется. Сначала шло окно тёти Жени, потом общей кухни, затем небольшой простенок, в котором находился туалет, и лишь после этого наше окно.

Соседей через стенку я не помню. В окна к ним заглядывать я не любил. Однажды полюбопытствовал и, представшее перед моим взором зрелище, отбило всякую охоту навсегда проявлять бессмысленную любознательность. Там было так пусто, пыльно и грязно!.. Совершенно голые стены, абсолютно непрозрачные стёкла от сажи... И не интересно, что я и сам больше никогда туда не заглядывал. И вообще, людей, живших в соседнем "парадном", я никого не помню.

- Я убранство своей квартиры в посёлке помню отлично. Мы с Ирой жили в холодной комнате. В ней постоянно прорывало батареи отопления. Там была открывающаяся форточка, я долгое время могла в неё пролазить, чтобы почистить от снега порог. Заметало так за ночь, что никому не выйти из дому. В комнате была тумбочка, на ней телефон. Наш номер на коммутаторе был 0-13. Телефон стоял на вышитой мамой салфетке. Кровати стояли две. Когда уехала старшая сестра, мне досталась наша с Иркой двойная кровать. В 10 вечера нам выключали свет, но у нас были фонарик и мы могли читать под одеялом. Была полочка из обыкновенной нетёсаной доски, покрытая газетой. Стол был квадратный, покрытый клеёнкой в клеточку. По функциональности он был обеденный, но мы за ним делали уроки. Уроки мы делали, где попало. Могли в зале, где стоял телевизор "Темп-3" на тумбе, на закрытом крышкой пианино, могли лёжа на диване в том же зале. Межкомнатные двери были украшены полотняными вышитыми мамой шторами. Такие шторы были почти у всех моих одноклассников, мода 50 - х. Стены побелены извёсткой. Как сказал химик в институте - самый чистый способ содержать квартиру. Пыль в основном от обоев. В 1970 году купили сервант в мебельном у остановки. Полировка ещё цела, стёкла побились от времени. Сервант продолжает жить на даче. В спальне родителей стоял шифоньер из дерева и фанеры. Качество отличное. Этот шкаф тоже жив у нас на даче. Его можно разобрать и собрать и сейчас. В кухне была тумбочка, она также в селе, несколько раз перекрашенная. На даче есть печка, какая стояла у нас в Воркуте, только чугунные плиты сверху менялись не раз. На кухне был бронзовый кран, из него шла студёная вода. Нас заставляли ею чистить зубы. Мы смачивали руки и размазывали порошок (вроде бы чистили). От такой водички бодрость наступала в одно мгновение. Двери в кухню не было и поэтому, когда купались, закрывали одеялом.

- У нас всё было по-другому...

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии