Эксгибиционистка. Любовь при свидетелях

— Мне понравился звук. Такие же звуки он издает, когда мы трахаемся. Но теперь я слышала этот звук совсем отчетливо. Звук и ощущения, которыми он сопровождается.

Да, ей это понравилось и возбудило ее. Он начал двигаться внутри нее и почти мгновенно она вскрикнула, сильно впившись ногтями ему в спину. Она хотела его так сильно, что ей стало больно.

Но на этот раз он не сразу кончил. С каким-то веселым восторгом они экспериментировали, меняя позиции, пытаясь найти наилучшую. Глядя на них со стороны, можно было увидеть лишь сцепление рук, ног и тел — точно это был сексуальный калейдоскоп, в котором каждый новый узор был куда удивительнее предыдущего. Оба были липкими от обильного пота. Их тела слились воедино, так что трудно было сказать, где кончалось его тело и начиналось ее. Она поразилась, как быстро к ней возвращалось возбуждение. Она сказала ему, что вот-вот кончит. Тогда они приняли исходную позицию, и он буравил ее своим невероятно твердым острием. Теперь они кончили одновременно, и она без конца выкрикивала его имя.

Обессиленная, она лежала на спине, а он сверху. Они почти сразу заснули, оставаясь в объятиях друг друга. Проснувшись, она увидела, что он стоит над ней и держит в руках два бокала шампанского. Весь оставшийся вечер они читали вслух пьесы Йейтса. А около полуночи пошли в ближайшую пиццерию.

После пиццы он поймал такси, чтобы отправить ее домой. Таксист уже включил счетчик, как вдруг она попросила его подождать, высунулась из окна и крикнула: «Тони!»

Он вернулся к машине. Она протянула к нему руку и схватила его за ладонь. Он сунул голову внутрь.

— Я позвоню тебе завтра после разговора с Джеггерсом, — сказала Мерри.

— Я буду ждать, — ответил он и быстро поцеловал ее, на мгновение ворвавшись кончиком языка к ней в рот. Потом отошел на шаг и долго смотрел вслед удаляющемуся такси.

Разглядывая себя в зеркале на следующее утро, она подумала, что любовь делает человека краше. Впрочем, она не была уверена, придает ли любовь внешности наиболее выигрышный вид. Интересно, заметит ли Джеггерс легкую отечность ее лица и синеватые круги под глазами. В последнее время она мало спала. И пила много пива. И ела, забыв о диете. Пицца и спагетти были типичной итальянской едой, к тому же дешевой, но они не могли заменить бифштексы с зеленым салатом и свежие грейпфруты, включенные Джеггерсом в ее рацион. Она тщательнее обычного накрасилась и отправилась к нему в контору.

Секретарша сразу же впустила Мерри к Джеггерсу. Он говорил по телефону и, увидев ее, жестом указал на кресло рядом со столом. Закончив говорить, он вызвал мисс Бернштейн. Она вошла из приемной.

— Вы все успели записать? — спросил он.

— Да. сэр.

— Сохраните ваши записи. Они мне могут понадобиться. С ним надо держать ухо востро.

Он повернулся к Мерри, улыбнулся и поприветствовал ее:

— Привет, дорогая. Ну, пошли есть?

В лифте она почувствовала, что он внимательно разглядывает ее лицо. Под его взглядом она внутренне съежилась от смущения. Резкий свет люминесцентной лампы в лифте не мог скрыть изъяны ее внешности, и она понимала, что сама виновата в этом и что ее помятый вид — результат последних десяти дней безалаберной жизни.

В ресторане она отказалась от его предложения что-нибудь выпить и попросила заказать для нее бифштекс с салатом и черный кофе. Она должна ему показать, что сама прекрасно знает, как ей важно придерживаться режима.

— Вчера я получил письмо от твоего отца, — сказал он.

— Да?

— Он только что закончил съемки в Испании.

— Здорово. Его можно поздравить.

Джеггерс отрезал большой кусок от бараньей отбивной, послал его в рот, стал тщательно жевать, а потом спросил у нее:

— Что ты этим хочешь сказать?

— Чем?

— Своей интонацией.

— Ну, что это, так сказать, просто обмен денег, — сказала она. — Он и сам мне так говорил. Это не фильм, а выгодный способ капиталовложений.

— Вообще-то говоря, — заметил Джеггерс, — это вовсе не так. Песеты уже разблокированы. Теперь речь идет о праве на нефтедобычу.

— Нефтедобычу?

— О правах на экспорт нефти в Испанию.

— Ну, что бы там ни было, — сказала она, махнув рукой, — я это и имею в виду.

— Что это ты имеешь в виду? — спросил он. — Откуда это вдруг у тебя такое презрение к большим деньгам?

— Не знаю, — ответила она. — Я вот все думала. О профессии актера, о театре. Об отце.

— Понятно, — сказал он и переменил тему. — Кстати, читка пьесы и твое прослушивание на роль Клары состоятся послезавтра. Как ты сама считаешь, ты готова?

— Да. Но именно об этом я и хотела с вами поговорить.

— Я догадывался.

— Дело в том, что я познакомилась с одним парнем.

— И об этом я догадывался.

— Он актер. Я познакомилась с ним в театральной студии. У него настоящий талант. Он потрясающий человек!

— Неужели?

— Он вам понравится! — сказала она. — Я уверена. Когда-нибудь он будет великим актером. Не просто звездой. Актером!

— Как его зовут? — спросил Джеггерс мягко.

— Тони Бассото, — она набрала побольше воздуха и выпалила. — Его друзья собираются ставить пьесы Йейтса. Вы читали пьесы Йейтса?

Он помолчал, глядя на нее, и сказал: