Экипаж. Предельный угол атаки

Летчики рассаживались по местам, обмениваясь скупыми фразами. Щелкали тумблеры, трещали реле.

– Ой, мамонька!.. – стонал от нетерпения Вакуленко. – Что же это делается? Да когда же?..

– Не стони, – огрызнулся Серега. – Мы и сами уже на взводе. Я сейчас сгорю от этого напряга.

– Что он там возится? – Витька подпрыгивал, высовываясь в окно. – Где же он? Его отсюда не видно.

– Командир знает, что делает, – буркнул Глотов, закрыл глаза, начал приводить в порядок мысли и нервную систему. – Черт возьми, стыдно признаться, мужики, а ведь Карпатов всегда знал, что надо делать! Как мы в глаза ему теперь смотреть будем?

А командир корабля лез из кожи, пытаясь растолковать Фариду и Мише то, чему в принципе не было объяснения.

– Нет, нельзя это. – Миша упрямо качал головой. – Не разрешаем.

– Да как же нельзя? – Карпатов улыбался, хотя и сам не знал, откуда брал силы на это. – Положено. Необходимые действия, понимаете? Так требует должностная инструкция! Необходимо завести все моторы. Они должны поработать, прогреться.

– Зачем? – не понимал переводчик.

– Да как же вы не понимаете? – Карпатов всплеснул руками. – Если не прогреть моторы, самолет выйдет из строя. Сломается. Хароб – понимаете? Хароб самолет. Испортится. Он может взорваться! Весь аэродром уничтожите! Заправщики взорвутся, истребители, вертолеты.

Миша немного побледнел и зачастил с переводом. Фарид нахмурился и внимательно слушал его.

– И кто тогда будет виновен? – нес околесицу Карпатов. – Мы уже нет. Сами понимаете, почему так. Виновны будете вы, Фарид! Потому что не разрешили провести необходимые технические действия. И ты, Миша, будешь виновен. Вас сразу же расстреляют. Смотрите, мое дело предупредить.

Фарид угрюмо размышлял, потом что-то процедил сквозь зубы и отвернулся.

– Иди. – Миша подтолкнул Карпатова. – Делай, что ты говоришь.

Карпатов двинулся к самолету на подгибающихся ногах. Все очень плохо!.. Он чувствовал, что происходило у него за спиной. Оборачиваться было страшно, но Владимир Иванович сделал это. Полным кретином по жизни Фарид, конечно, не был. Он отдал короткую команду, охранники стали подниматься с земли, нехотя потащились в самолет.

Лампочки и табло попеременно оживали.

Серега дрожащим голосом отдавал команды:

– Переключить радио на внутренний режим.

– Есть, – отозвался Витька.

– Запускай ВСУ!

– Ага, – засуетился Вакуленко. – В смысле, есть.

– Включить все системы!

– Да включаю я, включаю, – пробормотал хохол.

– Включить все двигатели!

– Включаю! – Вакуленко бросился исполнять приказ, запустил один за другим все четыре мотора.

Самолет ожил, загудел и вдруг замолк. Лампочки стали гаснуть одна за другой.

– Да мать честная! – застонал Витька.

Вакуленко кинулся теребить клеммы, дергал предохранители, вырыл из-под ног тестер, начал тыкать в проводку, бормоча какие-то страстные заклинания.

– Давай же, заводись, керосинка! – взвизгнул он.

Самолет не заводился. По трапу уже топали ноги. В кабину ввалился взволнованный Карпатов, за ним несколько охранников. Салон наполнился сочным запахом немытых тел.

– Что случилось? – пробормотал первый пилот.

– Аккумуляторы сели, Владимир Иванович, – тихим голосом отозвался Вакуленко. – Все, не взлетим.

– Да тихо ты! – Серега ткнул его локтем.

– Не понял! – прорычал Карпатов.

– ВСУ, – объяснил Серега. – Батареи сдохли. Генератор надо. А где его взять?

Практически не дыша, Карпатов обозрел своих ребят. У Витьки на глазах блестели слезы. Глотов словно лом проглотил. Серега нервно улыбался. Вакуленко облизывал губы, которые синели вместе с жилкой, очертившейся на лице.

Что-то спросил Фарид, растолкав своих подчиненных. Из-за его плеча высовывалась обеспокоенная физиономия переводчика.

– Начальник спрашивать, это… вы долго? – подобрал нужные слова Миша. – Колесо менять и ехать надо. Колесо вы уже поменять.

– Здравствуй, Миша, новый год! – вскричал Карпатов. – А я перед кем сейчас распинался? Генератор надо подогнать. Мотор остыть должен. Потом заведем, поработает минут пять, и все. Порядок такой. Не мы же его придумали!

Миша залопотал, пытаясь что-то объяснить командиру. Фарид поморщился, посмотрел на часы.

– Сколько надо остыть? – брякнул Миша.

– Двадцать минут. – Карпатов показал растопыренными пальцами дважды по десять.

Фарид немного подумал, снова посмотрел на часы и сел в кресло. Талибы расположились в проходе, сунув автоматы между ног.

Глотов побежал к припаркованному «Уралу», возле которого прохлаждался афганец в оборванной жилетке. Летчик начал что-то объяснять, тыкать в самолет, хлопал пальцами по собственному плечу, изображая погоны, иначе говоря, начальство. Талиб не понял, но покинул насиженное место. Глотов забрался в кабину, завел мотор – ключи болтались на рулевой колонке.

Карпатов, затаив дыхание, наблюдал из самолета за происходящим.

– Серега, сразу все движки не врубай. Тут тысяча двести над уровнем моря и температура пятьдесят. Турбины не выдерживают. Заведем хотя бы один. От него – все остальные.