Экипаж. Предельный угол атаки

Со стороны могло показаться, что первый пилот решал трудную задачку, участвуя в олимпиаде по математике. Он шевелил губами, что-то высчитывая, делал пометки заточенным карандашом. Временами Владимир Иванович брал с пола ученическую линейку, прикладывал к тому, что было нарисовано на развороте, производил замеры, отмечал точки. Потом Карпатов хватался за огрызок ластика, все стирал, начинал заново. Он надолго погрузился в прострацию, сидел неподвижно, затем перевернул листок и начал что-то бегло писать, сопровождая этот процесс невнятным бурчанием.

Глотов потянул Серегу за рукав и прошептал одними губами:

– Пошли.

Они на цыпочках выбрались на крыльцо.

– Зябко тут, – заметил Глотов. – Чего хотел-то, Серега?

– Не знаешь, что он там делает?

– Откуда мне знать! – Глотов раздраженно передернул плечами. – Рисует что-то. Ты за этим меня поднял?

– Не только. Смотри. – Серега сместился к ящику с хозяйственным мылом, который уже два месяца томился под домом, слева от крыльца.

Затаскивать мыло в дом летчикам было лень, да и охране до этой тяжести не было никакого дела. Временами кто-то из арестантов брал кусок и использовал его по назначению.

– Ну, мыло, – проворчал Глотов. – Я и сам это знаю.

– Четыре слоя, – заявил Серега. – Мы берем сверху, нам никогда не приходило в голову заглянуть ниже, закопаться вглубь, так сказать. А я это сделал.

– И что там? – встрепенулся Глотов. – Динамит, оружие? Порнографические журналы? Знаешь, Серега, по логике вещей, ящик должен быть забит одинаковым мылом.

– Это если не включить воображение, – похвастался Серега. – А я включил. Смотри! – Он щелкнул зажигалкой и загремел тяжелыми мыльными кирпичами. – Вот, пожалуйста. – Серега торжествующе извлек маленькую упаковку туалетного мыла под названием «Клубничное».

На бумажке была изображена в меру обнаженная женщина, совершающая процесс омовения.

Глотов недоверчиво повертел брусок, заглянул в ящик. Деревянная тара была загружена несколькими рядами хозяйственного мыла, а ниже – вот этим самым добром.

– И это все? – разочарованно протянул он.

– Все. – Серега хмыкнул. – Талибам просто лень было копаться. Что привезли, то и отдали.

– Лучше бы что-нибудь доброе притащили. И куда мы теперь эту эротику? Стены туалета оклеим?

– Нет, – заговорщицки заявил Серега. – Колодец!

– Да ну тебя, – проворчал Глотов и отправился спать.

Наутро внимание заспанных охранников было приковано к колодцу, обклеенному бумажками. С каждой из них, кокетливо улыбаясь, на охранников смотрела в меру обнаженная красавица. Талибы недовольно загудели, кто-то потряс автоматом, другой схватился за рацию. Летчики, прилипшие к окну, стали нервно хихикать. Только Глотову уже начинало приедаться все то, что было связано с Серегой. Он махнул рукой и отошел от окна.

– Стриптиз, ребята! – возвестил Серега в раскрытую дверь. – Демонстрация вечных ценностей! Уж извиняйте, что так коряво. Чем можем, как говорится!

– А полезут, мы их мылом закидаем! – Витька храбро хохотнул. – У нас этого мыла, как грязи!

– Ох, Серега! – Глотов покачал головой. – Опять мы огребем по твоей милости.

– А чего я? – Серега хлопнул глазами, изображая дурашливую невинность. – Ведь я всего-то и хочу, чтобы все было по-моему!

– Вы чего опять разорались? – спросил Карпатов, выйдя из каморки.

Он нахмурился, не соображая, что происходит, затем догадался, что зреет новый конфликт, и бросился к окну. Первый пилот всмотрелся, ахнул, оттолкнул гогочущего Серегу и бросился прочь из дома. Охранники уже входили на территорию. Физиономии злые, решительные. Можно представить, как им надоели эти бесконечные фокусы.

– Стойте! – закричал Карпатов. – Не надо, я все уберу! – Он побежал к колодцу и начал срывать бумажки, приклеенные слюной.

Но их было много. Владимир Иванович отдирал их, бросал, а ветер подхватывал и разносил по двору. Один листочек прилип к талибу, выступающему в авангарде. Тот в страхе закричал, стал сбивать его с себя с таким видом, словно к нему прилип по меньшей мере скорпион.

Охрана завопила, скаля страшные пасти. Талибы понеслись к крыльцу. Карпатов бросился наперерез, но его просто смело людским напором. Он рухнул лицом в грязь и закрыл голову, чтобы не затоптали.

– Все, мужики, – обреченно вымолвил Глотов. – Капец нам приснился. Спасибо, Серега. На том свете, надеюсь, свидимся.

– Мы еще и на этом повоюем! – храбро выкрикнул Серега, хватаясь за дужку кровати.

Грозный окрик остановил охрану, исполненную негодования. Во двор, придерживая болтающуюся кобуру, входил начальник тюрьмы Махмуд. Его глаза бешено вращались, физиономия была перекошена.

– Пожалуй, поживем еще. – Глотов с облегчением вздохнул.

Талибы прикладами выгнали летчиков во двор, выстроили в шеренгу. Они схватили за шиворот Карпатова и пинками отправили его в строй. Нечего, мол, отлынивать, надо отвечать за своих. Они стояли как красноармейцы перед расстрелом. Махмуд, держась за кобуру, прохаживался перед строем взад-вперед и пристально разглядывал узников.