Ехал грека через реку

— Ну что у вас случилось? — спросил Адам, поставив перед нею большую кружку и непрерывно помешивал какао ложечкой, чтобы избежать появления тошнотворной пенки.

— Ничего у меня не случилось! Что у меня могло случиться? Разве я похожа на человека, с которым что-то случается?

— Ася!

Она посопела, следя за движением ложечки.

— Ваша семейная сантабарбара вывела меня из душевного равновесия, — неохотно призналась Ася, — секретные дети, несчастные женщины, разлученные братья. На сцену выходят трое индийцев и начинают весело, но грустно танцевать. Ганг, твои воды замутились!

— Кажется, мы вплотную приблизились к морально-этической пропасти. Собрались идти признаваться?

— Как признаваться? — снова разозлилась Ася. — Отец моей козявочки женат. У него дети. Я буду совершенно неуместна со своими новостями. Дорогой, помнишь, мы спели дуэтом на встрече выпускников? Так вот, у тебя смычок, у меня скрипочка, и ты скоро станешь папой. Та-дам, он стреляет мне в грудь из театрального пистолета, и алые ленты розой распускаются на белом платье.

— Значит, решили не признаваться?

— Как не признаваться? Чтобы в итоге меня все возненавидели? Представляете, через двадцать лет моя козявка случайно встречается со своим отцом, видит его глаза и восклицает: ах боже, у меня точно такие же три крапинки на радужке! Потом они начинают сверять родинки, а потом находят меня и — та-дам — стреляют вдвоем из театрального пистолета! Ну про белое платье вы помните.

Адам молча поднял кружку и поднес её к губам Аси. Она послушно сделала несколько глотков.

Кажется, в минуты душевных терзаний его няня несла ахинею.

— Бросим монетку? — предложил Адам.

— Бросим, — согласилась с ним Ася. — Меня с Астрономической башни. Как так может быть, что у меня два выхода, и оба неправильных? Тоннель — смотри Туннель. Туннель — смотри Тоннель.

— Компромисс, — поднял руку Адам. Ася великодушно кивнула, позволяя ему продолжать. — Вы идете сдаваться, говорите про скрипочку и смычок, но ради всего святого, забудьте о театральном пистолете. Просто информируете о факте беременности.

— А он такой: да это вообще не мой ребенок.

— Идеальный расклад. Тогда вы разворачиваетесь и уходите.

— А если он решит проявить ответственность? — засомневалась Ася.

— Тогда вы предъявляете меня. Скажите — вот человек, который прокормит ребенка и позаботится обо всем необходимом. Нам ничего не надо, у нас все хорошо. Ваша совесть спокойна, совесть смычка спокойна, а в мой дом возвращается покой.

— Вы что, собираетесь со мной? — поразилась Ася.

— Между прочим, — наставительно провозгласил Адам, — в стране Нянландии хороших людей в беде не бросают.

— Пафос-пафос-пафос, — замахала руками она и на той же ноте продолжила: — пенка-пенка-пенка!

Адам пожал плечами и залпом допил какао. Вместе с пенкой.

— Фу, — ужаснулась Ася.

12

В последнее время Вика редко поднималась наверх, словно старательно игнорируя все, что было связано с Асей и Евой. Она не пыталась подружиться с его дочерью, перестала ерничать по поводу нелепого выбора няни и вела себя так, будто бы все шло по-прежнему.

Но известие о семейном ужине с Линаром что-то взорвало внутри этой сдержанности.

— Не понимаю, — сердито воскликнула Вика, — почему тебе стрельнуло в голову встречаться с ним сейчас, когда мы твердо стоим на ногах. Ты помнишь, как тяжело мы раскручивались? Как я просила тебе обратиться за помощью к своей семье? Вот если бы ты пять лет назад поужинал с Линаром и уговорил отдать маркетинг его фирмы нам на аутсорсинг…

— Это не имеет ни малейшего отношения к бизнесу, — обескураженно ответил Адам, — это… дела семейные.

— Да с чего вдруг ты вспомнил о брате, который знать тебя никогда не хотел!

— Из-за Евы. Я хочу, чтобы она познакомилась с родственниками.

Вика вскочила со стула, уронив планшет. Прошлась по кабинету, выглянула в офис, куда подтягивались самые ранние из сотрудников, и плотно закрыла дверь.

Дверь была стеклянной, как впрочем, и стена, и слышимость здесь была отличная, поэтому дальнейшая отповедь произносилась свистящим шепотом.

— Пожалуйста, не веди себя так, — яростно накинулась на него Вика, — как будто этот ребенок пробудет с тобой долго. Потому что в самое ближайшее время мать увезет его в какую-нибудь Канаду, и ты останешься с носом. Давай смотреть фактам прямо в лицо: тебе отдали дочь на передержку. Как только твоя бывшая решит свои личные проблемы, она немедленно заберет девочку. Поэтому ради всего святого даже не начинай играть в семью и всякое такое. Не привязывайся так сильно. Не устраивай всех этих родственных ужинов. Потом тебе будет очень грустно.

Адам слушал молча. Что ему было сказать? Он понятия не имел, какие в действительности у Лены планы, боялся ей писать и звонить, словно надеясь, что, если не напоминать о себе, про Еву просто забудут.

В том мыльном пузыре, в котором они жили втроем, а иногда еще вчетвером с Димдимом, не было места для тревог.

Ася была как сахарная вата, сладкая и понятная. Что-то из детства. Что-то беззаботное.

В её мире не случалось печальных расставаний.