Эйтонский отшельник

— Будет вам и компания, — пообещала леди Дионисия, ловя внука на слове. — Я пришлю вам вашу жену, чтобы она составила вам компанию. Я хочу, чтобы вы лучше узнали друг друга, ибо завтра Хильтруда уезжает с отцом в Рокстер, а вы, Ричард, — грозно произнесла она, пристально глядя на мальчика, — поедете со мной в ваш собственный манор, дабы занять там подобающее вам место. И надеюсь, вести вы себя будете соответственно, не так, как в школе, ибо теперь вы человек женатый и состоятельный. Итон принадлежит вам, и там ваше место, и, надеюсь, вы будете говорить то же самое, если кто-нибудь надумает задавать вам вопросы. Все ли вам ясно, сэр?

Ричард все отлично понял. Ему предлагают солгать и сказать неправду брату Павлу, а быть может, и самому аббату Радульфусу, заявив им, что он по собственному желанию сбежал домой и женился без всякого принуждения на девушке, которую выбрала для него бабушка…

— Да, бабушка, — смиренно вымолвил мальчик, усмехаясь в душе и лелея в сердце свою тайну.

— Вот и хорошо! А теперь я пришлю сюда Хильтруду и посмотрю, как вы встретите ее. Вам обоим следует попривыкнуть друг к другу.

Леди Дионисия снизошла даже до того, что поцеловала внука, покидая комнату. Впрочем, ее поцелуй напоминал скорее некий толчок губами, нежели настоящий поцелуй. Она вышла, шурша своей длинной юбкой, и Ричард услышал, как она вновь заперла комнату на засов.

Из беседы с бабушкой он понял одно, что его пони находится в лейтонской конюшне и что если ему удастся добраться до своей лошадки, то он сможет сбежать хоть сегодня. Однако вскоре, как и обещала леди Дионисия, пришла Хильтруда, и вся неприязнь к ней, сколь она ни была незаслуженной, вновь вернулась к Ричарду и наполнила его детское сердце гневом.

На его взгляд Хильтруда годами своими принадлежала поколению его матери, которую мальчик едва помнил. Однако девушка вовсе не была такой уж дурнушкой, — у нее была чистая, светлая кожа и большие карие глаза, и хотя ее прямые волосы имели какой-то неопределенный, мышиный цвет, они были густыми и пышными, аккуратно заплетенными в толстую длинную косу. Выглядела девушка какой-то затравленной и совершенно несчастной. Некоторое время она стояла, прислонившись спиной к двери, и глядела на Ричарда, который, свернувшись калачиком, лежал на своей постели.

— Тебя приставили ко мне как сторожевую собаку, — неприязненно заметил Ричард.

Хильтруда прошла через комнату к окну, села на подоконник и посмотрела на мальчика тоже без особой приязни.

— Я знаю, что не нравлюсь тебе, — вымолвила она без грусти в голосе, но довольно твердо. — Да вообще-то и не за что. Но из тех же соображений ты не нравишься мне. Однако, похоже, ничего тут не поделаешь, мы теперь связаны… Но почему? Почему же ты согласился? Ведь сама-то я дала согласие выйти за тебя замуж лишь потому, что была твердо уверена: ты находишься под присмотром монахов и до брака дело никогда не дойдет. А ты как последний дурак сам попался им в руки! И теперь лишь господь бог в силах помочь нам! — Голос девушки упал и она мягко добавила: — Впрочем, тут нет твоей вины, ведь ты совсем еще ребенок. Что с тебя взять? Да мне и не за что не любить тебя, ведь я тебя совсем не знаю. Просто мне не мил такой брак еще больше, чем тебе.

Раскрыв рот и онемев от удивления, Ричард смотрел на Хильтруду широко раскрытыми глазами. Он увидел ее такой, какой она была на самом деле, — живой, решительной, готовой постоять за себя, и ни в коем случае не глупой. Ричард медленно сел на кровати и опустил ноги на пол.

— Значит, ты и не хотела выходить за меня?

— Замуж за ребенка? — спросила девушка, не жалея его самолюбия. — Да никогда!

— Так зачем же ты согласилась? — Ричард был слишком возмущен слабоволием Хильтруды, чтобы обижаться на ее замечание по поводу его малолетства. — Если бы ты отказалась и твердо стояла на своем, мы оба были бы спасены.

— Я согласилась потому, что мой отец не терпит, когда ему перечат. Он сказал мне, что для других женихов я уже слишком стара и что если я не выйду за тебя, то он отправит меня в монастырь и я до конца дней своих останусь старой девой. А этого я боюсь больше всего на свете. Я рассчитывала на то, что аббат глаз с тебя не спускает и ничего у них не получится. А теперь мы сидим тут вдвоем и не знаем, что нам делать.

Ричард дивился тому, как изменилась эта девушка прямо у него на глазах, став энергичной, живой, такой же, как он сам.

— А чего бы ты хотела? — почти заискивающе спросил он Хильтруду. — Если бы ты могла выбирать, что бы ты предпочла?