Эйтонский отшельник

— Вот это да, Ричард! — Гиацинт снова припал губами к дырке. — Слушай же! Если ты откажешься, то к тебе зайдут, поговорят с тобой, а потом запрячут куда подальше. Лучше уж тебе согласиться. Доверься мне! Сделай, как я говорю, это единственный способ сорвать их планы. Поверь, тебе нечего бояться, ты не обременишь себя женой! Ты в полной безопасности! Короче, делай, как я говорю, и будь паинькой, соглашайся на все. Пусть думают, что ты сломался. Может, они вообще вернут тебе пони и отпустят в аббатство, полагая, что добились своего и что сделанного не воротишь. Как бы не так! Будь спокоен, они отстанут от тебя, причем надолго! Ты уж мне поверь. Согласен? Решайся быстрее, а то они скоро придут. Ты согласен?

— Да! — выдохнул наконец Ричард после некоторого раздумья, но не удержался от возражений. — Но как это может быть? Почему мне ничто не грозит?

Гиацинт снова припал к дырке и прошептал ответ на вопрос мальчика. Услышав короткий, но бурный взрыв смеха, Гиацинт понял, что до Ричарда дошли его слова, он понял их смысл. И вовремя! Потому что Гиацинт услышал скрежет открываемой двери, а также голос леди Дионисии, притворно-ласковый, полу-просящий и полу-угрожающий.

— Приехала твоя невеста, Ричард, — громко и твердо сказала старая леди. — Хильтруда уже здесь. Ты будешь с ней ласков и обходителен, чем доставишь удовольствие всем нам, не так ли?

Должно быть, при первых же звуках снимаемых запоров Ричард отошел от окна, ибо его слабый голос прозвучал теперь в некотором отдалении:

— Да, бабушка. — Почти безвольный, через силу, но все-таки согласный!

— Вот и хорошо, мой мальчик! — с удовлетворением, но все еще настороженно, вымолвила леди Дионисия.

Это было последнее, что услышал Гиацинт, ибо в следующее мгновение он сполз вниз по скату крыши и спрыгнул на землю.

Довольный своей ночной вылазкой, юноша неспеша пошел домой, в сторожку лесничего. Спешить теперь было некуда, и он мог позволить себе легкую прогулку, размышляя о том, что охота на него самого еще не закончена. Главное, мальчик жив и здоров, сыт, ухожен и не отчаялся. И хотя пока он находится в положении пленника, ему ничто не угрожает, — ни сейчас, ни в будущем. Наступит час, и Ричард еще посмеется над своими тюремщиками! В самом веселом расположении духа Гиацинт бесшумно шагал по ковру из опавших листьев сквозь тихую прохладную ночь, пахнувшую поднимавшимися с заливных лугов туманами. Встала луна, однако столь бледная, что едва освещала сероватые сумерки. К полуночи Гиацинт будет уже в безопасности, в сторожке Эйлмунда. А с утра Аннет найдет способ сообщить Хью Берингару, где тому следует искать пропавшего подопечного брата Павла.

Когда все было кончено и Ричард, хоть и неохотно, сделал все, чего от него требовали, он ожидал, что в ответ на его уступчивость его хотя бы выпустят из его маленькой комнаты, которая служила ему тюрьмой, — пусть даже весьма удобной. Он не был настолько наивен, чтобы надеяться на то, что ему предоставят полную свободу. Он хорошо понимал, что некоторое время ему еще придется притворяться послушным и сдерживать распирающий его смех. Прежде чем ему позволят вернуться в мир, его тюремщикам нужно будет еще сговориться и приготовить какую-нибудь правдоподобную историю о том, как Ричард пропал и как нашелся. Разумеется, они в один голос станут утверждать, что женился Ричард по доброй воле, да и кому как не им было известно, что мальчику уже поздно протестовать и что сделанного не вернешь. Однако один Ричард знал, что на самом деле не совершилось ничего непоправимого. Он слепо верил Гиацинту, полагая его слова непреложной истиной.

Как бы то ни было, за свое послушание Ричард рассчитывал на кое-какие поблажки. В продолжение обряда бракосочетания он старался сохранять вид совершенно смирившегося человека, ибо даже тень улыбки могла выдать его с головой. Напротив, — он послушно произнес все слова, которые от него требовались, и даже взял Хильтруду за руку, когда ему велели сделать это. Причем он ни разу не взглянул на нее до того, как услышал ее глухой, мягкий голос, повторявший ту же, что и он, клятву. Лишь в эту минуту он впервые усомнился в добровольности ее замужества. До сих пор эта мысль как-то не приходила ему в голову, и он бросил короткий взгляд на девушку. В конце концов, она была не так уж и стара, не так уж высока и всем своим видом не столько угрожала ему, сколько сама напоминала жертву. Более того, она была не так уж и дурна собой, если бы не выглядела такой печальной и подавленной. В сердце мальчика неожиданно появилось сочувствие к Хильтруде, которую, похоже, силой выдавали замуж за него, равно как и его силой женили на ней.

Однако в итоге он не услышал ни слова благодарности за свое послушание. Леди Дионисия лишь подозрительно поглядела на него и с мрачным видом изрекла:

— В конце концов, ты вел себя как должно, положившись на тех, кто действует во имя твоего блага. Ведите так себя и впредь, сэр! А теперь, Ричард, пожелай доброй ночи своей жене. Завтра ты познакомишься с ней поближе.