Её невыносимый лжец

Для меня ничего не изменилось. И мое тело однозначно реагировало на близость этого мужчины — капитулировало в плен без боя. Особенно, когда он так пристально смотрел мне в лицо, а его взгляд все равно так и норовил предательски опуститься на мои губы.

Темнота, ночь и парк не лучшее время для откровенных разговоров с мужчиной, от которого моментально теряешь голову. Но ведь за шесть лет я ни разу и никому не бросалась на шею так, как это происходит с ним. Ну почему мое тело не знает полумер? Почему или полное поражение и безумное притяжение или просто тотальное безразличие?

— Можно? — повторил он хрипло.

Господи, о чем он спрашивает? Почему мы вообще до сих пор разговариваем? Что «можно»? Неужели по тому, как лихорадочно я облизываю пересохшие губы, как дышу с каждой секундой все чаще, неужели по мне не понятно, что меня даже спрашивать не нужно. Я и так на все согласна.

— Да-а-а… — выдохнула я едва слышно. — Можно.

Старалась произнести как можно безразличней, но все равно не вышло. Рядом с ним все, что я произношу, так или иначе напоминает только стоны.

Он тут же стал на шаг ко мне ближе, окончательно и бесцеремонно врываясь в мое личное пространство. Обволакивая своими духами, от цитрусовых ноток которых я теряла связь с реальностью. Способна была думать только о том, что если его раздеть, то ко всему прочему прибавится и неповторимый терпкий запах секса. Запах чистой страсти. Кажется, именно это и пытались повторить парфюмеры, и у них бы все получилось, если бы они взяли такого, как Андрей за свой эталон, а так их духам все равно чего-то недоставало…

Я заметила, как от моего полустона его глаза сузились, как у хищника перед броском. А взгляд все-таки скользнул по моему лицу ниже…

На мои губы.

Андрей сглотнул. Сильнее впился в мое запястье — так незнакомые мужчины уже не касаются чужих женщин. Слишком интимно, чересчур многообещающе. До головокружения властно.

— Черт возьми… — прорычал он глухо. — Что же ты делаешь со мной?

Это и был его вопрос? То, о чем он хотел поговорить со мной, когда не дал сбежать? Что ж, у меня не было ответов, потому что я и сама терялась от ошеломительной реакции своего тела на его близость.

Жар его тела, близость, головокружительный аромат запретной страсти. Что-то из этого и стало той последней каплей. Каштаны, листья и несколько шишек, которые я столько времени выискивала, подсвечивая себе фонариком на телефоне, выпали из моих рук.

Он вдруг ослабил хватку. И тут же обхватил меня за талию обеими руками, притянув к себе еще ближе. Даже сквозь бесчисленные слои одежды на нас обоих, я ощутила, насколько тверды его намерения в отношении меня.

Я вытянулась рядом с ним и обвила руками его шею. Так словно имела на это полное право, и как будто это и было самое привычное и самое правильное из списка действий, в котором еще пять минут лидировала позиция: «Бежать от него как можно дальше».

И поцеловала его первой.

________

* "Атиква" — ("Надежда" пер. с иврита), гимн Израиля

Глава 13. Андрей

Даже через толстую ткань толстовки я могу пересчитать ребра Антошки.

Дурацкое прозвище, но я так и не успел спросить, как же ее зовут. Я ведь хотел узнать именно это. Всего лишь это.

Но совершенно незнакомая, по сути, женщина вдруг вытянулась под моими руками, и первая коснулась моего рта.

Я был бы круглым дураком, если бы сейчас отстранился, прервал этот поцелуй, чтобы начать знакомиться. К черту. Значит, узнаю ее имя потом. Как-нибудь потом.

Если только выживу сейчас.

Потому что от ее невинного поцелуя у меня разом вышибает мозги. С таким же успехом она могла просто разнести мне голову из двустволки.

Даже когда «Эйрбас» рухнул в воздушную яму где-то над Средиземным морем, мой пульс и то не зашкаливал так, как сейчас. И даже угодив прямо в бурю над Атлантикой, я мог без запинки назвать стороны света и перечислить все то, что нужно сделать, чтобы вернуться на прежний курс.

Но сейчас, на притихшей аллее под желтым светом фонарей, от целомудренного поцелуя этой женщины, даже без языка, только от ее близости, запаха и смелости, я окончательно теряю связь с реальностью. Из привычной жизни в одно мгновение меня катапультирует в другую. Где даже от простого поцелуя можно испытать едва ли не оргазм, а за спиной расправляются самые настоящие крылья.

Мне хорошо знакомо ощущение полета. Именно эти ощущения годами были моим самым лучшим наркотиком. Невероятный момент, когда нос задирается выше горизонта, а шасси отрываются от земли.

Толчок…

И ты уже в небе.

С годами этот в чем-то детский восторг не утих. Каждый раз, отрываясь от земли, я все также преклонялся перед людьми, благодаря которым я теперь действительно мог летать. И после каждого рейса с нетерпением ждал следующего.

А сейчас впервые я лечу наяву.

Без самолета.

Без второго пилота.

Всего лишь от поцелуя.