Эйлем, печальная царица

И тогда Леккеж снова пришла к нему и сказала, что расскажет, как завоевать Эрей, если Анегмар сперва возляжет с нею самой. Он согласился, и колдунья поведала ему о том, что он должен подняться в горы, ни одной живой твари не погубив, ни одного дерева не сломав, ни одного плода не сорвав, и испить воды из озера Мельд. Там на берегу его будет ждать неуловимая Эрей, и если он сделает все в точности, то она ему не откажет.

Анегмар отправился в путь, но он не мог утолить голод, не сорвав плода, не мог восполнить свои силы, не вкусив плоти убитого зверя, не мог согреться ночью, не обломав ветвей для костра. И когда он достиг горного озера, где ждала его Эрей, она увидела, что он не исполнил ее воли, и, оскорбленная, удалилась в недостижимый лунный чертог, оставив Анегмара с обожженным неутоленною страстью сердцем. Вернувшись, Анегмар наказал Леккеж и больше не искал ничьей благосклонности.

* * *

Опечаленная возвращалась Эйлем в свои покои, когда дворцовый раб передал ей послание из дома. Ее стареющий отец знал о несчастьях дочери, об отступничестве Кахита, о том, что творилось в Энгереке, и о сотне важных мелочей, о которых ему докладывали его лазутчики. Он писал ей, что те воины, которые прибыли в царство когда-то для помощи Кахиту, все еще верны Теджриту и с радостью встанут на ее сторону. Он предлагал дочери свободу и власть, понимая, что, если Кахит и его сподвижники, почитающие Анегмара, окажутся сильнее, Эйлем наверняка погибнет.

Слова отца не встревожили ее. Она уже давно спала и не видела снов, она ела, и еда не имела для нее вкуса. Она больше не чувствовала благодати в обителях Девяти: Милостивые Мейшет, Амра и Вириде, некогда дарившие ее надеждой, отвернулись от Эйлем, и только воинственная Вурушма и справедливая Илму питали ее ум, пока истерзанное печалями сердце билось ровно и медленно, будто принадлежало вовсе не ей.

Она снова стала искать утешения в науках и искусствах.

Править открыто она не могла: Кахит не позволил бы ей этого. Но она наблюдала, беседовала с избранными сановниками, принимала ученых мужей и лишь изредка осмеливалась донести свои мысли до мужа. Чаще всего она прятала их в речах верных ей людей и царских советников, которые были к ней благосклонны и разделяли её взгляды. Иногда он прислушивался к ним, но чаще всего поступал по-своему, и ясно было, что союз с Теджритом для него уже не так ценен, и покровительство Девяти он променял на сомнительную благосклонность Анегмара.

Иногда Эйлем думала о нежной Зеррен, и ей становилось жаль ее. Кахит не позволил выдать ее замуж или отправить в другой город. Бежать Зеррен не хотела, потому что боялась гнева брата. Эйлем не следила за нею и не знала, добился ли Кахит своего.

Она сама не испытывала к нему ни любви, ни отвращения. В ней жила холодная ярость, но она была послушна разуму Эйлем. Ни словом, ни поступком не выказала она эту ярость Кахиту. Она оставалась молчаливой и спокойной, все так же проводила время то в садах, то с другими девушками гарема; как прежде вела долгие беседы со жрецами Девяти, но нити заговора уже плотно оплели дворец.

Вместе с Кахитом она посещала казни и празднества, сопровождала его во время больших охот, и видела, как он вместе со своими новыми приближенными приносит жертвы Анегмару и каким недобрым огнем горят глаза послов Карара, жаждущих союза с Энгереком.

Однажды во время одной из таких охот, больше напоминавшей безумное, выплеснувшееся за пределы дворца празднество, когда пути всадников усеивали убитые ими птицы, а охотничьи леопарды задирали одного оленя за другим, привлеченный кровью или смущенный шумом им навстречу вышел тигр. Эйлем затрепетала при виде лесного царя, первозданно могучего, гибкого, сильного.

Охотники зашумели, предвкушая дорогую добычу, достойную Кахита. Они натягивали тетивы своих луков, вскидывали копья, подначивали испуганных коней. Одного всадника тигр убил, еще несколько не совладали с лошадьми. Казалось, Анегмар не благоволит своим подопечным, и сам лес гонит их прочь. Но охотников было больше. Стрелы их налетали безжалостным роем, копья и мечи сверкали, готовые разить, рубить и колоть.

Хищник отступил. Шумные охотники окружили его. Они разили, рубили и кололи. Тигр протяжно заревел и упал на землю. К нему, смелый и торжествующий, статью похожий на Анегмара, подошел Кахит: ему принадлежало право нанести последний удар. Он скалился, слушая, как хрипит перед смертью могучий зверь с сияющей шкурой. И когда, пронзенный царским копьем, тигр затих, Кахит поднял глаза и встретился взглядом с Эйлем: тонкая печальная улыбка играла на ее губах.

* * *

В сердце Эйлем не нашлось сочувствия ни Кахиту, ни Анегмару-охотнику. Она не любила кровопролития, не была жадной до богатства и власти. Только о любви некогда мечтала она, но и эти мечты ей пришлось оставить. И пусть она оставалась верна культу Девяти Матерей, временами Эйлем заходила в одно из святилищ Анегмара.