Эй, влюбись в меня! Том 1

— Я сам способен за себя заплатить… — Передо мной вновь появляется меню, из которого я заказываю самое дешёвое пойло.

Франческа всё так же усмехается, а после добавляет:

— Чёрт с тобой, русский, мне то же, что и ему, да и, кстати, за напитки платит тоже он… — Мой внезапно округлившийся от такого хамского решения взгляд сталкивается с самодовольной рожей Медоеда. — Или, вы не в состоянии угостить даму? Если так, то…

— Напитки на двоих… — мысленно подсчитывая, сколько смогу себе позволить, сквозь зубы проговариваю я.

Франческа довольная собой усмехается. Её звериное естество напоминает о Кате, а глубоко расстёгнутая рубашка начинает гипнотизировать мой разум. «Медоед настолько же красива, насколько и опасна», — проговаривая про себя, будто очнувшись, поднимаю взгляд, видя ещё более довольное выражения лица поднявшейся со своего места Франчески. Её короткая юбка, едва способная прикрыть упругий зад, равняется со столом. Ещё сантиметр, и я увижу её нижнее бельё, другую девушку подобное точно смутило бы, но не Медоеда. Обойдя стол, та спокойно берёт рядом стоявший стул, ставит подле меня и, спинкой повернув его к столу, усаживается, раздвинув ноги. Острые локти упираются в спинку. Подперев голову рукой и повернувшись, та принимается в открытую таращиться на меня.

— Что-то с моим лицом, мисс Франческа?

— Ещё раз скажешь мисс, заставлю платить за всех пятерых… — насмехаясь надо мной, произносит она, и я повторяю свой вопрос только без данного оборота. Игнорируя мои слова, Медоед залпом выпивает принесённый официантом стакан и, требуя ещё, отправляет того вновь к стойке, я же, в свою очередь, отпив чутка крепкого напитка, нахожу в себе силы точно так же повернуть голову и взглянуть сидящей рядом девушке в глаза. Белые пушистые брови, белые ресницы, что подобны иглам, белоснежные и кажущиеся острыми словно лезвия волосы. Всё в её лице такое необычное, загадочное и опасное.

— Каждый из этих мелких засранцев, которые в жизни тяжелее собственно члена ничего в руках не держали, в лепёшку разбились бы, лишь бы только за меня заплатить или остаться со мной наедине. — Ноготок Медоеда упёрся в отпечаток моих губ, оставшихся на стакане.

— Неудивительно. Вы… — Лицо Франчески вмиг помрачнело, и я тут же поправил себя: — Ты желанная невеста, их поведение вполне естественное.

— А твоё нет, — хмыкнув, а после выгнувшись на стуле, протянула беловолосая. — Почему ты не позволяешь угостить тебя, Алекс?

— Потому что у меня есть деньги.

— Если бы ты согласился стать моим, в твоих карманах их стало бы гораздо больше.

— Они не выдержат такой нагрузки и порвутся, Франческа.

— Тогда, Алекс, мы вместе пойдём в магазин и купим новые.

— Но зачем, если сейчас у меня есть целые старые?

Наша короткая словесная дуэль завершилась дружеской ничьёй. Сейчас Медоед предстала предо мной в совершенно другом облике. Тогда, во время общения с сёстрами, в которых она видела врага, девушка показала себя как хищник, патрулирующий и защищающий личные окрестности. Сейчас же, в корне изменив свой подход, она постепенно, почти незаметно пододвигая свой стул, шла на сближение, преследуя собственные мотивы.

— Почему я, Франческа? Каждый из той тройки хорош собой, обеспечен и под стать тебе по положению.

— Потому что таков закон природы… — взяв со стола мой стакан и пригубив его на точно том же месте, что и я, облизнувшись, деловито произнесла Медоед. — Испокон веков в приоритете самок стояли сильнейшие, способные защитить их и дать семя, что породит ещё более сильное потомство. Эти парни смазливые хлыщи, чьи губы пропахли материнским молоком. Тень своих предков… И ты, Алекс, совершенная противоположность. Твой внутренний магнит сводит с ума все мои животные инстинкты. Затупляет слух, затуманивает разум и приковывает взгляд. Меня это смущает, ведь я ещё никогда и никого не хотела точно так же, как тебя. Поэтому желаю, чтобы ты знал, я, гордая дочь рода Цивини, всегда получаю то, что захочу.

Сделав ещё глоток, Франческа ставит стакан и, прислоняясь ко мне, целует прямо в губы. Строя из себя недотрогу, пытаюсь отстраниться, в ответ на что острые звериные зубки царапают тонкую плоть, после чего свежую ранку обжигает оставшийся во рту Цивини алкоголь.

Всего секунда, и мы разрываем контакт. Франческа улыбаясь облизывается, пальцем водя по кровавому пятнышку, попавшему на её белую полурасстёгнутую блузку. Я же, смахнув большим пальцем кровь со своих губ, беру платок и пытаюсь остановить кровотечение. Телу требовалось пару секунд для регенерации, и в это время не хотелось бы залить чистую скатерть и новую форму своей кровью.

Внутри начинает пробуждаться и закипать сила, готовая вот-вот выплеснуться наружу. Вспоминаю свои предположения по поводу влияния на разум других живых существ. Осторожно под столом пропускаю тоненький щуп, что, обвившись вокруг ноги Франчески, соединяет наши тела.