Его Высочество Ректор

В этот момент диджей опомнился и врубил что-то медленное, но с довольно ощутимым ритмом. «Wherever you are» — через секунду узнала я.

Спрыгнув со сцены, Ник подошел, взял меня за талию и рывком притянул к себе, отведя руку в сторону. Под разнесшийся по залу разноголосый девчачий «аааххх», шагнул вперед, задавая тон танцу.

— Нормально… — оторопело протянул кто-то сзади.

— Доктор Кронвиль! — возмущенно донесся до меня голос директора, заглянувшего проверить, что там за непонятное заявление делает его высокородный ректор по дисциплине.

Но мы уже ни на что не обращали внимания, подхваченные чувственным ритмом, двигаясь в унисон, будто танцевали вместе всю свою жизнь. Рука его крепко держала меня за спину, глаза буравили, приковывая к себе, заставляя терять разум и двигаться согласно его воле.

«Wherever you are, I’ll always make you smile…» — неслось из огромного динамика, вымывая из души обиды и обещая годы спокойствия и счастья.

Мозги уже не думали, музыка раскачивала, а временами подхлестывала, кидая к нему ближе… Танец все полнее овладевал моей душой и телом, все дальше затягивал в сводящее с ума кружение, укутывая нас в восхитительный, плотный кокон, в котором существовали только он и я, а все остальное — не важно…

«Wherever you are, I’m always by your side…»

Уйдя всем своим существом в танец — наш первый танец! — краем глаза я все же видела вздернутые руки с телефонами и вспышки профессионального фотоаппарата журналиста из Джеральд.

И только сейчас поняла, что все это означает.

Это официальная часть предложения. Выход из тени. И теперь я стану женой герцога.

Да хоть сапожника, черт возьми — главное его женой! Я выхожу замуж за Ника!

Сбившись с ритма, я оступилась.

Ник чертыхнулся.

— Ты понимаешь, что последние двадцать лет своей жизни будешь любоваться видео, в котором наступаешь мне на ногу во время нашего предсвадебного танца?

Я прыснула со смеху, а через секунду уже прижималась к нему сильнее. А потом и обняла его — так крепко, как только смогла.

Потому что до меня вдруг дошел смысл его «будешь смотреть», сказанное в единственном лице, будущем времени.

— Надо срочно родить штук пять детей, — я решительно тряхнула челкой. — Или восемь.

— Ты одного сначала роди, — усмехнулся он, наклоняясь ближе и касаясь моей щеки своей.

Где-то там, за пределами нашего защитного пузыря, изумленно галдели какие-то люди… Студентки, поняла я… и профессора… и гости… Прекратили молча пялиться и разгалделись, выйдя из шокового ступора. Все-таки, до сегодняшнего дня для всех мы были профессором и студенткой. Причем, яро ненавидящими друг друга.

А потом музыка вдруг закончилась. Я было подумала, что подошла к концу песня, и постаралась морально приготовится к изумленным возгласам и вспышкам фотоаппаратов. Но вместо этого услышала звук опускаемого над сценой экрана проектора и усиленный микрофоном голос Самойловой. Глумливый и истерически визгливый:

– Браво! Браво, господин ректор! Какой вы, однако… любвеобильный. Только недавно развлекались на камеру с одной девушкой, а теперь вдруг женитесь на другой!

* * *

Замерев от ужаса, мы вцепились друг в друга, страшась повернуть головы — посмотреть туда, где, мягко прошелестев, опустился белым пятном экран для фильмов блю-рей. Голоса притихли, тишина легла на комнату ощутимым, ватным грузом.

— Компромат… — пискнула я, чуть не подпрыгнув от звука собственного голоса.

Ник ответил мне неразборчивым гортанным хрипом.

— Надо остановить…

Надо, ох как надо… Но вместо того, чтобы отпустить, я вцепилась в Ника еще сильнее. Что остановить? Дистанционно управляемый проектор, который уже зарядился и с минуты на минуту заработает? А даже если и остановить… ведь если Самойлова добралась до компромата, у нее явно не один файл!

— Это конец, — прошептал он. И добавил еле слышно. — Может, оно и к лучшему.

Но как? Откуда узнала? Как получила мою почту и через кого? Банковская карта? Тот загадочный водитель такси? Все вместе? Тысячу вопросов можно было задать и получить лишь один ответ — нет никакой разницы, как. Важно одно — она его достала, это долбанное видео. И хранила на тот случай, если захочется отомстить.

— Убежим отсюда? — слабо предложила я.

Куда угодно, как угодно — лишь бы увести его прочь от хохота и улюлюканья толпы, что непременно обрушится на нас уже через несколько секунд. Отсидимся в Убежище, потом решим, что делать…

Я потянула его за собой, но было уже поздно. Экран потемнел, присутствующие, как по команде, повернулись в его сторону… Мы с Ником застыли, не в состоянии отвести взгляда от того, что должно было на этом экране произойти.

— Ити… о… не… — прошепелявил неразборчивый, бесполый голос, сопровождая разложившуюся на пиксели, помаргивающую картинку.

Столпившиеся вокруг экрана зашевелились — переговариваясь, обмениваясь непонимающими взглядами. Все еще стоящая на сцене Самойлова побагровела, грубо ругнулась и подняла к уху телефон.

— Мотай вперед! — коротко приказала кому-то.