Его выбор (СИ)

Хоть какая-то хорошая новость, думаю я, но спрашиваю другое.

– Раненные? – хмуро уточняю.

– Несколько наших, но на нас как на собаке заживает, ничего страшного, – смеется он и я киваю в ответ, даже спорить не буду, регенерация у нас отличная. Хорошо хоть, что люди не пострадали, а то пришлось бы за этот инцидент отчитываться перед властью. Те еще бы виноватыми нас сделали. Все-таки кинотеатр-то наш.

– Требования какие выдвигались? – уточняю, уже зная заранее ответ.

Ведь это уже не первый раз.

– Как обычно – отменить закон о нашей неприкосновенности, – отвечает бета, а я сжимаю зло руль в ответ.

Чего они хотят этим добиться? Что это им даст? Разве что смогут отстреливать по одиночке в обличие волка и оставаться безнаказанными. Потому что сейчас в некоторых странах за такое смертная казнь предусмотрена, в нашей же – двадцать лет лишения воли.

– Когда же они успокоятся? – не вопрос скорее констатация.

Именно из-за таких фанатиков у меня и с Мией не ладится. Иногда кажется, будто и ей промыли мозг, что было бы и не удивительно для такой впечатлительной и юной натуры. Слишком много сидит в интернете, верит всему, наивная такая. Последняя черта мне даже нравится, она лучше искушенности, но… иногда это слишком мешает.

– Они? Никогда, – вздыхает бета, – я дал приказ усилить бдительность, но сам понимаешь, они тоже не могут все учесть.

– Хорошо, если там все, возвращайся. Твоя Динейра только и спрашивает, когда ты приедешь, а ей работать надо – не отвлекаться.

– У тебя же новая помощница, – удивляется он, – мог бы Ди и разгрузить.

– Не помощница – пара, – стреляю в него предупреждающим взглядом.

– Пара? Минуточку, – мешкается, а затем переспрашивает, – мне Ди ничего не говорила, когда приезжала в полнолуние. Это та странная фанатичка, да?

– Еще одно слово, и тебя здесь не ждут, – уже прорычал, а не проговорил, чувствуя злость волка под кожей за такое обращение к его паре. Он яростно хотел защищать ее, и хоть головой я понимаю – друг не далек от истины. Но все же она не одна из тех, кто яростно против нас выступает, у ее отношения к нам была другая основа – страх.

– Извини, не хотел, – раскаивается он в ответ, и я верю его искреннему взгляду, он не знал. – Я возвращаюсь?

– Да, если там все улажено, – киваю ему.

– Улажено, – подтверждает и я, одобряя его приезд, отключаюсь.

Новости мы обсудим с ним позже, когда он появится здесь. Одно радует – ехать никуда не нужно, хотя стоило бы – беспокоят меня эти нападения, но Мия нельзя оставлять одну. Лизианна говорила, нужно действовать, как человек, а человек бы не оставил свою жену в тяжелую минуту. Мия на многое пошла ради матери и это важно для нее, тем более она пока еще не знает, что я собираюсь помочь.

Только… когда я рисовал план в своей голове по завоеванию пары, думал, что удобно и верно расположил карты, воспользовавшись моментом, когда ей нужна была помощь. Что может лучше расположить к человеку, чем благодарность? Она должна была многое изменить. Но Мия не поддается четкому анализу, а мой план только то и делает, что сбоит. Частично и я в этом виноват, иногда инстинкты слишком сложно сдерживать. Волк хочет обладать парой уже сейчас, он не понимает моего промедления. Тем более для него все просто – метка поставлена, она уже его, но я осознаю, что если не дам ей время свыкнуться с мыслью, что она теперь моя пара, пропасть между нами только увеличиться, а я этого не хочу.

Но вот когда в машине звучит тот самый вопрос – о беременности, понимаю, что те несколько шагов, что сделал навстречу, приближая ее к себе, снова перечеркнуты одним словом – «да», а пара моя окончательно сорвалась и что делать теперь, я просто не знаю. Даже волк скулит под кожей от той обреченности, что обрушивается на меня вместе с нахлынувшей эманацией чувств пары.

Мия

Бесконечный бег… как хомяк в колесе, только и набирая обороты, сначала от оборотней в целом из-за панического страха быть однажды схваченной и найденной после с перегрызенным горлом, а теперь от реальности. Хочется уйти, закрыться, не видеть обеспокоенное лицо, что склоняется надо мной, спокойствия хочется, порадоваться за маму хочется, а не могу… потому что моя жизнь катится куда-то в пропасть и я не могу из нее выбраться, только лечу все дальше и дальше, нескончаемое падение, бесконечный бег.

– Маленькая моя, все будет хорошо, я все решу, – слышу его голос, а мне безразлично, что он говорит – ничего не будет…

Щенки… так же они называют детей? Да, точно – щенки. Будут бегать по дому, а я ходить беременной из раза в раз, как свиноматка… ее же из меня он хочет сделать, да? Чтобы вынашивала детенышей и молчала, не важно, что она чувствует по этому поводу, главное – результат.

И вот не верю я в его чувства, не верю. Как он вообще может любить? Ломать и любить? Но я не дом, что можно отстроить заново, однажды разрушив. Нет. Зажмуриваюсь, не хочу видеть эту маску, что мне кажется на его лице, еще бы беруши в уши вставить, чтобы не слышать его ложь. Какая любовь, Макс? Какая?