Его Уязвимость

– Уймись, женщина! – прыскаю, и бросаю осторожный взгляд на водителя.

 – Я-то давно женщина, а ты-то… Держишься за свою непорочность, как за флаг, ей-богу…

 – Лена!

Смех подруги в трубке оглушает.

– Значит, не перепихнулась еще…  Не отвечай, я по твоему напряженному голосу просекаю, что нифига ты этого самца не оседлала, такие возможности, да в дырявые руки… Вот скажи мне, чего я этот английский вечно прогуливала, сейчас бы ног собрать не могла, скакала бы резвой кобылкой, жеребца объезжала…

– Вопрос не ко мне.

Отвечаю совсем не обижаясь. У Лены умение говорить пошлости прямо в лоб. Не за спиной, а в глаза. Правда, часто она ляпает не думая, как сейчас.  

 – Елецкая, хоть подсуетись, ты же такого мужика постоянно сопровождаешь, говорят, вообще с шефом живешь.

– Я не с ним живу, а в особняке, работать заставляет двадцать четыре часа без выходных, но хоть платит нормально.

– Так работай. В двойную смену. Нет, в тройную! Давай уже. Двигай к нему в спальню. Ошибись дверью. Войди в душевую, когда он там! Немцы вообще крутое кино снимают. Посмотри, поучись.

–  Ты ведь понимаешь, что бред несешь, дурында, не могу я так… даже с безобидным Пашкой дальше поцелуя не зашла, а ты мне…

Выдыхает тяжко. Прямо вижу, как глаза закатывает, прикусывая губу.

Красивая она, мужчин привлекает, легка в общении. Мне такого позитива в жизни не хватает. Может, и права, что проще на вещи смотрит, но я как-то резко начала проблемы решать, а они все только растут.

– Такие возможности пропускаешь, Катька, во дура… 

Продолжаю разглядывать дорогу за тонированным окном дорогого внедорожника, грусть накатывает, и я вздыхаю обреченно:

– Босс меня к мэру с собой взять решил, чтобы переводила. Высшее общество открывает двери…

– Твою мать, Елецкая! С этого нужно было начинать! Ты решила, что наденешь?!

– Не кричи так! Оглохну.

– Да ладно! Визжать ты должна, а тебя послушать, так на похороны собираешься.

– Лен, не знаю я, не по себе мне, да и надеть мне нечего и…

– Давай вместе по магазинам прошвырнемся, если прислушаешься, я из тебя конфетку сделаю!

– Хорошо, Лен, тогда я напишу.

– Жду!

Отключаю телефон и задумываюсь опять.

Став личной помощницей Каца, я как-то резко ощутила, что стала чужой для тех, с кем раньше дружила. Меня стали избегать, словно я прокаженная.

Девочки из бухгалтерии продолжают общаться, конечно, но словно ждут подвоха или думают, когда же я выкину чего, превратившись в язвительную стерву, которая будет плевать со своей башенки вниз.

Чувствовать на себе странные взгляды не самое лучшее, конечно. Кто-то ждет интриг, кто-то жаждет моей ошибки, а я все та же девчонка из закутка в бухгалтерии.

Все та же и, может, поэтому на лице Романовой сегодня читался вопрос, который словно был отпечатан в ее кошачьих глазах:

Почему она?!

Действительно, почему же именно я?!

Не знаю, что ответить на подобный вопрос даже самой себе.

Я не знаю, почему босс остановил свой выбор на мне.

И не знаю, зачем изначально Димитрий так сильно давил на меня, а сейчас отпустил, словно намеренно избегая.

Показал свою огненную натуру и закрыл эту сторону своей жизни, обозначив мои рамки.

Он меняется, играет на контрасте и все это может длиться минуты. Непредсказуемый. Поэтому и в бизнесе его страшатся. От него не знаешь, чего ждать.

За мыслями не замечаю, как доезжаю до особняка.

– Добрый вечер, мисс Елецкая. Ужин подан.

– Здравствуйте, Седрик, как прошел ваш день?

– Благодарю, мисс.

Тактично отвечает мужчина, ретируясь. Седрик ведет себя со мной так, словно я королевских кровей. Уважительно. Почтительно и с дистанцией.

Разговора по душам у нас с мажордомом не получится. Все в строгих рамках этикета и, когда сажусь за пустующий стол, что-то в душе ломается и скулит.

Я привязываюсь к Димитрию. Он явно имеет задатки психолога, потому что своим поведением заставляет меня подсаживаться на те эмоции, которые рождаются во мне рядом с этим сложным мужчиной.

И все это припорошено горьким словом “временная помощница”.

Так и не притронувшись к еде, иду в свою комнату.

Казалось бы, столько впечатлений, и выбор, который я сегодня совершила, вымотал и я должна вырубиться под гнетом происходящего, но…

Я, дуреха, до глубокой ночи все прислушиваюсь к особняку, желая понять, когда до меня донесется звук паркующегося автомобиля.

Тогда я по своему обыкновению вскачу с кровати и прильну к окну, спрятавшись за занавеской, чтобы наблюдать за тем, как в окружении вышколенной охраны высокий мужчина покажется на крыльце и быстрой походкой пройдет в дом, а затем…

Затем я лягу в кровать и замру, обратившись в слух и боясь, что ручка двери в мою комнату дернется, пропуская в мой маленький кокон холодного блондина, который полностью заполнил собой мое глупое сердце.

Утро субботы принесло разбитость и, спускаясь к завтраку, я ждала встречи с боссом.

Федька принципиально ни разу не зашел в особняк, демонстрируя высшую степень своего пофигизма, правда, когда я приходила к нам в гостевой дом, всегда расспрашивал как я и что у меня происходит.