Его ученица

— Только осторожно, хорошо? — обращается ко мне Ледник и я киваю.

— Глаз с нее не спущу, честное слово, — говорит Инга и мы, прихватив эскизы, пояснительные планы и цветовые раскладки, покидаем квартиру.

До ресторана “Александрийский маяк” мы действительно добираемся быстро, только паркуемся на противоположной стороне, чтобы не светить машину. По дороге она звонит заказчику и договаривается о встрече, а я кратко рассказываю Инге то, что может спросить покупатель и как себя вести. Девушка понятливо кивает, вот уж не знаю, поняла ли она действительно хоть что-то.

Все, вроде бы, кажется таким простым: просто покупатель, просто обычная встреча, но неприятное предчувствие никуда не девается.

— Оставайся в машине и давай сделаем вот так, — Инга забирает из моих рук телефон, делает звонок на свой номер, подтверждает вызов и возвращает мне. — Своего рода прослушка, только микрофон у себя отключи…

— Круто, — улыбаюсь я. — Я бы не додумалась, спасибо.

— Я живу с бывшим ментом, так что и не такое могу, — ухмыляется она. — Ладно, я пошла… Если что-то пойдет не так, если ты поймешь, что мне надо валить — просто отбивай вызов. Если отобьюсь я, значит валишь ты, поняла?

Сглатываю ком в горле и киваю.

Как только девушка выходит из машины, я подношу телефон к уху.

— Слышно нормально? — спрашивает Инга, держа смартфон в руках, вместе с папкой моих эскизов.

— Да, — отвечаю я.

— Отлично. Отключай микрофон у себя и пожелай нам удачи, — говорит она и заходит в ресторан.

Слышу, как девушка здоровается с хостес и проходит за нужный столик.

— Здравствуйте, меня зовут Алена, — говорит Инга. — Я по поводу продажи эскизов.

На несколько долгих секунд в трубке воцаряется тишина и я даже проверяю — не сорвался ли вызов.

— Здравствуйте, — слышу женский голос и сердце замирает в груди от ужаса. — Я знаю, что эскизы принадлежат не вам. Я буду общаться только с дизайнером лично.

— Простите, но вот она я перед вами, — слышу в голосе Инги улыбку.

— Вы лжете. Думаете я не узнаю стиль собственной дочери? — брезгливо фыркает мама.

Как же я не догадалась сразу?! Почта… Адрес почты идентичен фразе “My fair lady”, точь-в-точь как название маминой первой коллекции, основанной на вдохновении фильмом “Моя прекрасная леди” с Хепберн.

Сердце заходится в бешеном ритме от страха и я сжимаю телефон, стараясь вслушаться в разговоры на другом конце трубки, сквозь оглушающий меня пульс.

— Я хочу поговорить с дочерью, — слышу голос мамы. — Вы поддерживаете с ней связь, раз находитесь сейчас здесь…

— А-а… Так это вы та самая мамаша, которая хотела продать своего родного ребенка замуж за старпера-психопата? — усмехается Инга. — Как у вас поворачивается язык требовать встречи с ней после такого?! Вы хотели избавиться от дочери, сдать ее нахрен? Считайте что сдали, всего плохого!

Боже мой, нужно что-то делать, чтобы Инга уходила… Раз она не сбросила вызов, значит я должна продолжать сидеть здесь. А вот если сброшу я, то она должна уходить… Уже собираюсь нажать на красную кнопку завершения вызова, как слышу слова, заставляющие меня замешкаться:

— Я хочу помочь! Выдавая ее замуж за мистера Вайса, я бы не потеряла дочь! Я бы могла видеться с ней и с внуками! Хотя бы передайте ей, что на встрече была я и… И что ее отец погиб полтора месяца назад…

Перестаю дышать, а перед глазами появляется пелена из слез. Как бы я его не ненавидела, как бы сама не проклинала и не желала смерти, все равно в душе что-то дернулось. Словно маленькая частичка меня умерла, рассыпалась прахом после услышанных слов.

— Пожалуйста, девушка, не уходите! Скажите ей, что я могу помочь, — голос мамы срывается. — Я дам ей денег, я помогу спрятаться, я сделаю все, что она попросит! Мне уже нечего терять, понимаете? Все что могла, я потеряла… У меня осталась только жизнь, которая может закончиться в любой момент следом за мужем, и деньги, которые я могу дать своей дочери взамен на прощение!

Прощение…

Чувствую, как огромные соленые капли щекочут кожу на щеках и я всхлипываю. Руки трясутся, а в груди пожар, уничтожающий остатки моей любви и доверия к родителям. Не выдерживаю и срываюсь в горькие рыдания. Как хорошо, что микрофон отключен и из динамика Инги никто не услышит мой вой отчаяния.

Мне больно и обидно. Я любила их, своих родителей, я выполняла их прихоти, слушалась, была примерной дочерью очень много лет. А что получила взамен? Родительскую любовь? Где она, покажите-ка! Если их попытки пристроить меня к богатому хрену — любовь, то я точно ничего не знаю о любви!

Мама тоже была жертвой договорного замужества и то, что она вовремя не помогла мне — убивает мое доверие к ней. Да, она помогла мне сбежать, я бы очень хотела ей поверить сейчас, в ее раскаяние и желание не потерять меня, но не могу…

Попыталась выгодно продать один раз — попытается снова.

Тем более теперь без отца, без его денег и статуса — она стала никем. От фамилии ее родителей остался лишь прах, на нем она далеко не уедет, а значит будет искать новые пути подняться и содержать свое дизайнерское дело.