Его там не было

— Да, узнал. Всё узнал, — мне не хотелось с ним говорить. Даже видеть не хотелось. — Будьте любезны, отведите меня в ординаторскую. Хотелось бы уже закончить все дела на сегодня.

Обратный путь мы проделали в полном молчании. Андрей правда пытался вести разговор, но всякий раз я не очень вежливо обрывал спутника, так что в конце концов Андрей обиделся и даже не попытался войти вместе со мной в ординаторскую. Впрочем, я бы и сам попросил его выйти оттуда.

Я закрыл дверь и посмотрел на того, кто меня здесь ожидал. Он, заложив ногу за ногу, сидел на дряхлом стуле и чёрные глаза казались пятнами на бледном лице. Под белым халатом, таким же тесным, как мой, блестел тёмный кожаный плащ. Да, он всегда предпочитал чёрные цвета одежды, а не красные, которые его контора предписывала к употреблению.

Он ухмыльнулся и жестом предложил мне присесть на кривоногий табурет, целый выводок которых разбрёлся по комнате. Руку никто никому не подавал. Всё, как всегда. Сев на табурет, я опёрся локтем на стол, заваленный какими-то журналами.

— Ну привет, Питон, — я покачал головой. — Тебе не кажется, что называть себя Петром — это проявление неуважение и вообще, наглость?

— Михаил, ты всегда был занудой и морализатором, — отмахнулся он. — Да и вообще, никакая это не наглость, просто самая близкая адаптация моего имени. И, между прочим, ты всё это отлично понимаешь, просто тянешь время, чтобы не переходить к главному. К тому, что тебя так пугает.

— Ты прав, — тут же согласился я. — Обсуждать это очень страшно, хоть если подумать, чего уже бояться?

Питон кивнул.

— Определённая информация доходила и до нас, — сказал он, сверкая белоснежными зубами, где торчали два длинных клыка. — Но, как сам понимаешь, наша агентура не работает в столь высоких сферах. А боссу очень хотелось знать правду, поэтому стоило просочиться этим сведениям, и он сразу же отправил меня сюда.

— Не терпится порадоваться? — горько усмехнулся я. — Станцевать на наших костях?

Питон задумался, рассматривая меня так, будто увидел в первый раз.

— Порадоваться? — переспросил он. — Я бы так не сказал. Босс был с Ним в достаточно близких отношениях, в те времена. Знаешь, мне иногда кажется, будто он до сих пор любит Его и даже преклоняется перед Ним. Поэтому не думаю, будто моё сообщение его обрадует. А станцевать на ваших костях…

Питон отрицательно качнул головой. Я не совсем понял, что означал этот жест, поэтому решил спросить:

— Хочешь сказать, что сейчас, когда мы отрезаны от центра и блокированы здесь, вы не воспользуетесь предоставленной возможностью?

— Нет, — твёрдо сказал мой собеседник. — Какие бы слухи про нас не распространяли, мы всегда играли честно. Я получил чёткие указания: что бы ни случилось, правила игры не меняются. Так что, можете не опасаться.

Он легко поднялся на ноги и подошёл к двери. Взявшись за ручку Питон остановился и повернулся ко мне. В его глазах я увидел нечто непривычное: печаль, бесконечную печаль.

— Смысл, — грустно сказал он, — теряется всякий смысл. Как если бы маленькие дети дрались за кусок пирога, а в процессе драки вдруг выяснилось, что его кто-то съел. И вот они стоят, с разбитыми носами, с синяками, царапинами и шишками. Стоят в полной растерянности: за что они дрались? Что им делать дальше?

Не дожидаясь моего ответа, он распахнул дверь и вышел. Возможно мне просто послышалось, но из-за двери донеслось: «А ведь я Его тоже до сих пор люблю».

Когда я вышел на улицу, Питон уже успел уехать и перед выходом стоял только мой автомобиль. Я подошёл к нему и остановился, не в силах открыть дверцу. В голове продолжали крутиться вопросы, заданные Питоном: «За что мы дрались? Что делать дальше?»

В поисках ответа я поднял голову к звёздному небу.

Однако ответить оказалось некому.

Его там не было.