Его сын

– Ути-пути, какие мы грозные! – наемник гоготнул, шумно сглатывая. Люк зарычал. Акаади только ухмыльнулся. Его все происходящее откровенно забавляло. Забрак превосходно разбирался в психологии и сейчас с удовольствием наблюдал, как изрядно надоевший ему наемник роет себе могилу.

Маленькое чудовище, с ненавистью сверлящее взглядом довольного жизнью мужчину, явно имело прекрасную память и невероятное терпение, просто удивительное при таком юном возрасте, а еще оно практически разработало жизнеспособный план, ведущий к смерти врага – мучительной или нет, это еще предстояло увидеть.

Естественно, Акаади был совершенно не против, чтобы Люк убил Мейнарда или хотя бы покалечил. Ситха устраивал любой вариант, но смерть была предпочтительнее. Как ни крути, но все одаренные имели дело и с жизнью, и со смертью – со всеми гранями Великой Силы.

Что ситхи, что джедаи – все они запросто проводили «переговоры» различной степени агрессивности и не слишком заморачивались по этому поводу, напоминая окружающим, что добро вообще-то с кулаками, а зло так вообще с кастетами.

Текущая ситуация усугублялась тем, что сошлось сразу несколько факторов. Очень важных и нужных для понимания происходящего.

Ребенок принял на данный момент главенство Акаади. Насколько смог разобраться забрак, считывая Силу, Люк считал, что временное подчинение в обмен на знания – невероятно выгодная сделка. Ситха он виновным в похищении не считал, перенося все претензии на исполнителя, по очень простой причине: Призраку сделать он не мог ничего, а вот наемник был живой и подходящий для того, чтобы изменить его статус на противоположный, вымещая недовольство.

Очень ситхский подход… Что не могло не радовать.

Мейнард свое положение только усугублял, совершенно расслабившись и закономерно обнаглев после того, как заполучил артефакт, гасящий Силу. Человек почему-то решил, что это оградит его от опасности, учитывая, что ничего подходящего для членовредительства Люк достать не мог, ведь оружие было надежно спрятано под замками, справиться с превосходящим его по всем параметрам наемником физически ребенок был просто не в состоянии, а Силой сделать что-нибудь жуткое… Нет у малыша таких знаний и умений.

Поэтому с каждым днем Мейнард все больше хамел и нарывался, пакостя в меру своей фантазии. То кормит Люка кашей, наворачивая при этом мясо с самым довольным видом… То отпускает шуточки, проходясь по физическим кондициям малыша… То откровенно ржет, глядя на неудачные ученические попытки исполнения различных приемов.

Идиот, что еще сказать.

Ни один разумный из тех, кто знает, что такое Сила и что она дает своим почитателям, не станет насмехаться над ребенком, который делает пусть первые, но достаточно уверенные шаги по пути Тьмы. Ведь ситхи славятся злопамятностью и тем, что всегда возвращают долги обидчикам.

И создавать себе врага за просто так… Впрочем, Мейнард не понравился забраку с самого начала знакомства, и дело было не в том, что нашедший голокрон наемник не был одаренным, совсем нет, ситх привык использовать все ресурсы, попадающиеся под руку.

Дело в том, что он был нагл и слишком самоуверен, излишне самоуверен, в ущерб делу, на взгляд Акаади, так что рано или поздно мужчина нарвется, а теперь видно, что скорее всего рано.

Уж слишком холодно смотрит на него Люк, слишком терпеливо переносит уколы по самолюбию.

* * *

Вейдер равнодушно смотрел на трясущегося жирного тви'лека, униженно ползающего перед ним на коленях, размазывая слезы и сопли по лицу, ситх даже сделал небольшой шаг назад из-за брезгливого опасения, что все это повытирают об него, если бросятся лобызать сапоги, мелькали уже у допрашиваемого Туллона такие мысли.

Офицер, проводящий допрос, протянул деку с отчетом, который Лорд тут же просмотрел, сразу отметив несколько подозрительных моментов.

– Проверить.

Офицер кивнул и вышел из допросной, а Вейдер поймал расчетливый взгляд торговца краденым и усмехнулся, сжимая кулак.

Теперь у него есть восемь имен. Уже скоро…

– Милорд?

Вейдер повернул голову, немного притормаживая.

– Вас вызывает Император.

* * *

Сидиус с интересом рассматривал ученика, покорно склонившего голову.

Вейдер все больше и больше раскрывал свой потенциал, что не могло не радовать, пусть поводом для личностного роста стали, как всегда, шкурные интересы. Что ни говори, но смерть жены и увечья подействовали на Энакина удручающе. Он словно потерял свой запал, тот огонь, что бушевал в нем с рождения, толкавший его идти вперед, навстречу неизведанному, и влипать в авантюры.

Он учился, развивался, но как-то вяло, скорее подчиняясь, чем по личной инициативе.

Однако, стоило впереди замаячить намеку на то, что семья Скайуокера все-таки сохранилась, пусть и в несколько урезанном виде, как Энакин тут же словно очнулся, стряхнув с тлеющих углей души пепел усталости и равнодушия, и снова начал пылать во тьме ярким костром Силы.