Его сумасшедшая девушка

Оля отворачивается. Не проходит и трех секунд, как она наклоняется к Лоле и делится наблюдениями. Не сложно догадаться, что сейчас рисует им их воображение.

Как и мое. Руки Максима лежат на моем бедре. Сам того не ведая, он опаляет мою кожу, будто хочет, чтобы я навсегда запомнила этот сеанс в кино. Забавно, а ведь, если отбросить всю эту мишуру с враньем, договоренностями и нашим друг к другу отношением, нам ничто не мешает переспать. Мы взрослые и адекватные люди, хотя порой нас и накрывает неведомое буйство характеров.

Что ему мешает сейчас так же сильно сжать мое бедро и опустить ладонь на низ живота? Думает, я буду кричать и влеплю ему пощечину? Несколько минут назад он шлепнул меня и всё, что я сделала в ответ, так это решила соблазнить… Нет. Я хотела возбудить его разум и тело, потому что Максим прекрасно понимает, что между нами не может быть интима в любом его проявлении. И от этого он бы немного пострадал так же, как это делаю я с самого утра сегодняшнего дня!

Внезапно его пальцы начинают выбивать медленный и ласкающий мою кожу ритм. Чтобы увидеть его профиль, мне нужно немного повернуть голову, а я не хочу, чтобы Максим заметил мою реакцию. Продолжаю упрямо смотреть на экран, хоть и ничерта уже не понимаю, что там происходит. Постепенно напрягаю мышцы бедра, чувствуя, как под ним в ответ напрягаются мужские ноги.

Ну и когда же этот гребаный фильм закончится, ведь моя рука уже разделывается с его ремнем и молнией на джинсах?! Запускаю пальцы под резинку трусов и обхватываю его горячий и пульсирующий член…

В фантазиях, разумеется. От них у меня загорается кожа головы, а на смену грецким орехам приходят абрикосовые косточки. Если мышцы моей вагины будут и дальше жить своей жизнью, то я рискую кончить прямо здесь, лежа в долбанном зале кинотеатра и прикрытая собственным пиджаком!

Боже! До чего докатилась?!

Решаю подняться и сесть, как нормальный человек, но вдруг замечаю набухшую вену на шее Максима. Свет от экрана заманчиво подсвечивает её, а потом вдруг резко становится темно и тихо.

Секунда, две, три…

Загорается тусклый свет на стенах, а зрители начинают громко свистеть.

– Что за дела? На самом интересном месте отрубили! – ругается кто-то внизу.

Я сажусь, сбросив с себя пиджак. Прошу Максима подать мне босоножки и начинаю обуваться, благодаря Большого Дядю за своевременное отключение света.

– Это всё? – слышу фырканье Лолы. – Ух, ты! Какой классный фильм! Никогда больше в эту дыру не пойду.

– Осталось ещё полчаса, – вздыхает Артем. – А вы, ребята, даже к попкорну не притронулись.

– Видимо, они были очень заняты, – комментирует Лола, да с такой неприязнью, будто большую часть фильма я скакала на Максиме, не стесняясь публики. – Продолжение-то будет или нет?

– Что думаешь? – спрашивает меня Максим. Поднимаю на него глаза, завязывая ремешки на щиколотках. Его смеющаяся улыбка и острые зубы… Мне срочно нужно посетить дамскую комнату и остудить шею холодной водой. – Продолжение будет?

Звучит двусмысленно. Выдавливаю улыбку, делая вид, что не понимаю его. А вообще, я действительно ничего не понимаю, потому что моя игра, что пряталась за нашей общей игрой могла столкнуться и с личной игрой Максима, которую он вел на протяжении всего фильма, потому что понял мои намерения… Господи, а какие у меня были намерения, помимо того, чтобы отвадить от него эту Олю и бросить пыль в глаза своей бывшей подружке?

– Мне нужно в дамскую комнату, – говорю ему и беру свою сумочку. И вдруг свет снова гаснет, а на экране продолжается фильм.

– Мне сходить с тобой?

– Нет. Не надо.

– Пиджак надень, – говорит мне Максим с усталой физиономией.

– Не хочу. Здесь жарко.

Стараюсь как можно спокойнее спускаться по ступеням, чтобы ни одна из сварливых ворон на предпоследнем ряду даже подумать не смела о причинах, которые так торопят меня скорее посетить общественный туалет. Ведь когда кто-то покидает кинозал раньше финала, значит ему точно приспичило.

По сути, мне тоже приспичило, как бы нелепо и смешно это не звучало. Клянусь богом, если бы свет вовремя не погас, а я так и продолжала таращиться на вздутую вену на шее Максима, я бы точно кончила. Значит ли это, что у меня проблемы по женской части? Или это какое-то временное отклонение в психике и мне стоит немедленно обратиться к специалисту?

Захожу в уборную и смотрю на свое отражение в зеркале. Красотка, что сказать? И я не преувеличиваю, и не страдаю нарциссизмом, просто я ведь действительно хороша, почему бы не напоминать себе об этом и не благодарить маму с папой за превосходные гены? Только щеки горят, будто в моих румянах основной ингредиент – красный перец. Моя грудь так затвердела и налилась, будто я кормящая мать! Помню, как Лиана страдала и везде носила с собой молокоотсос. А что нужно отсасать мне, чтобы тело пришло в исходное состояние привычного спокойствия? Уф! Получилось как-то двусмысленно. Я даже умудряюсь посмеяться своим запутанным мыслям.

– Зачем ты так набухла? – шепчу я, обхватив ладонями твердую грудь. – Зря не забрала пиджак. Очень зря.