Его среди нас нет

И вдруг чем-то пахнуло ему прямо в лицо, удивительно знакомым, густо-сладким, похожим то ли на духи, то ли на… мамину помаду…

Он даже остановился. Ведь это густой стеною на него шел сладкий малиновый дух!

Сережа хорошо помнил свое удивление и даже волнение. Он не очень интересовался этой малиной. Ну, как объектом охоты. У них малина росла на дачном участке.

Но он никогда не знал, что так откровенно, просто и сильно может пахнуть лесной малиной. Он думал — только где-нибудь в тайге, где-нибудь в рассказах Пришвина или Бианки.

И оттого настроение у него стало особое. Он свернул со своего пути и отправился на поляну, где познакомился с той необыкновенной девчонкой, с будущей Таней… И долго ходил у корявой, медленно умирающей березы: ему хотелось найти шарик, в пару для его собственного одинокого шарика.

Казалось: найду — и что-то случится. А береза неподвижно висела над ним зеленым воздушным шаром. И словно тоже ждала: найдет он или нет.

Шарик Сережа так и не нашел, но все равно возвращался домой задумчивый и таинственный. Смотрел на себя как бы со стороны и становился еще таинственней. И дома, ни с кем не разговаривая, замкнуто пил чай…

Вот что ему вспомнилось и, может, вспоминалось бы дальше. Да тут зазвенел звонок — Сережа тотчас вернулся на грешную землю и опять увидел перед собой заплаканное окно, октябрь.

И вспомнил тяжелое свое положение.

Поскольку ничего другого ему просто не оставалось, он пошел по лестнице к себе на этаж, на урок. А что скажет Таня, об этом лучше было совсем не думать.

Он прошел несколько ступенек… Внизу слышался какой-то гомон. С равнодушным любопытством Сережа перегнулся через перила…

Вот что такое везение! Шестой «Б» длинным червяком тянулся вниз по лестнице. Впереди шествовал физкультурник Степан Семеныч — такой до ужаса подтянутый, в спортивном костюме фирмы «Адидас» и в кроссовках «Пума» или что-то еще познаменитей.

Сережа от волнения даже не сообразил, что ему следовало бы спрятаться. Его голова так и висела над проходящим шестым «Б», словно вылезшая из туч луна.

Но вот они ушли, пропали их голоса и покрикивания физкультурника — чтоб они вели себя потише: ведь уже начались уроки!

Тотчас Сережа сбежал по лестнице. На цыпочках, бесшумно (или ему только казалось, что бесшумно) пролетел по коридору до дверей шестого «В». Страх схватил его за шиворот. Однако Сережа не успел остановиться и с этим страхом, который, словно всадник, сидел у него на плечах, ввалился в чужой класс.

Было пусто, была полнейшая тишина. Только дыхание вырывалось из Сережи, как из компрессора… Войди сейчас кто-нибудь, и Сережа никогда и ничего не сумел бы объяснить! Но один страх в нем пересилил другой — страх оказаться трусом. Тоже новость для прежнего робкого Сережи Крамского.

Только некогда ему было раздумывать о таких вещах.

Он вынул слюдовский портфель. Выпала книжка. Невольно Сережа полюбопытствовал, что же там читал заклятый враг их Годенки. Он читал, оказывается, «Детство Багрова-внука»!

И с презрением Сережа мотнул головой: книга эта ему казалась чем-то неимоверно скучным! Тягучие описания природы, нескончаемые красоты и восхищения…

А странно! Ведь всего три минуты назад он сам вспоминал прекрасный лес начала августа, туман и белое, чуть склонившееся к осени солнце…

Сережа толкнул книгу в парту и раскрыл портфель.

Еще раз приступ ужаса охватил его. Ведь раньше он, в конце концов, просто вошел, просто сел за парту. А теперь…

Закусив губу, словно готовился прыгнуть с высоченного трамплина в неведомую реку, Сережа вынул слюдовский дневник. Страницы не слушались, будто сделанные из пластилина. Наконец он сумел добраться до второго октября. Первый урок… История у них была. В графе «Отметки» у Слюдова стояла уверенная, выведенная зеленым шариком четверка.

И ни тебе замечаний, ни тебе: «Родители! Убедительная просьба…»

Ну вот и все!

Теперь он мгновенно вспомнил, что сам опаздывает на урок. Уже опоздал!

Молниеносно вылетел из чужого класса. Надо бы, конечно, сперва осторожно высунуться. Повезло — в пустом коридоре ни одна пара глаз не поймала его на взлете.

По лестнице, через три ступеньки! На последнем прыжке как не грохнулся — чудо. Нет, не чудо, а просто спортивный стал: попробуйте-ка три месяца подряд позаниматься спортом — сами узнаете. Но и этого изменения в своей жизни не заметил сейчас Сережа.

Без стука он влетел в класс. Сразу представил свои торчащие, как у первоклассника, глаза и растрепанный вид.

— Ну, Крамской, четыре минуты, это, пожалуй, многовато, даже если ты совсем не уважаешь математику, — сказала Роза Григорьевна.

— Извините! — пробормотал Сережа, следя лишь за тем, чтобы сердце его не выскочило из-под рубашки.

— Но может быть, ты все-таки объяснишь свою уважительную причину?