Его Случайный Наследник

Арсений прищуривается. Пикировка на грани фола. Намеки моего декана понятны. Мужчина имеет достаточную власть, чтобы осадить Шаповалова, что и демонстрирует весьма наглядно.

— Я понял, — цедит мажор.

Декан кивает в сторону двери.

— Свободен.

Арсений бросает на меня взгляд, словно предупреждает, чтобы молчала, или дает понять, что наш с ним специфический разговор не окончен.

Едва удается в отвращении не передернуть плечами. Мажора ветром сдувает, а декан проходит в глубь общего помещения, но не идет к двери, за которой располагается его огромный кабинет.

Мужчина подходит к шкафу с документами и вынимает папку, затем, словно, спохватившись, кладет ее обратно. Поворачивает голову в мою сторону.

Опять окидывает меня внимательным взглядом из-под очков в роговой оправе. Голубые глаза умные. Но сам взгляд неприятный. Цепкий.

— Не ожидал от вас, Алина Николаевна…

Выговаривает мне, а я опускаю голову, смотрю на свою одежду, которая в беспорядки, ощущаю, что волосы у меня растрепались и сейчас несколько прядей выпали из хвоста.

— Был совсем иного мнения…

Что обо мне подумал декан?!

Что я заперлась в деканате с чертовом уродом и занимаюсь сексом?! Или готовлюсь заняться?!

На автомате приглаживаю волосы, глаза обжигает от слез.

Ком обиды сковывает горло.

Моя жизнь летит слишком быстро и не в том направлении.

— Что я такого сделала, чтобы вы, Филипп Константинович, поменяли обо мне свое сложившееся за несколько лет общения, мнение?

Упрямо вскидываю подбородок и задаю вопрос. Я пахала без продыху, чтобы быть на хорошем счету, а стоит одному упырю запереть меня в кабинете, как декан готов думать, что это я решила поактивничать?!

— Что здесь произошло, Вишневская?!

Хмурится. Задает вопрос. А я лишь зло стираю с щеки непозволительную слезу.

— А вы что не видите?! Я ведь заперлась здесь с Арсением, чтобы поразвлечься, вы так обо мне думаете?! Вот и думайте что хотите! Вы все! Ненавижу! Ненавижу!

Не понимаю как и почему, но я скатываюсь в истерику, рыдаю, меня трясет.

Видимо откат от нападения Арсюше запоздало накрывает.

Декан сначала выглядит опешившим от моей реакции, но затем профессионализм берет верх, он подходит к графину и наливает мне воды, затем хватает за локоть и усаживает на стул. С силой вкладывает стакан в мою руку и командует строго.

— Пей!

Голос отработанный, не терпящий возражений, и я делаю что велено, а Филипп Константинович неожиданно хватает мою свободную руку и сжимает запястье, профессионально прощупывает пульс.

И спустя секунды молчания спрашивает мягче:

— Что здесь произошло?!

54

Декан задает вопрос будничным тоном, словно скучающе.

— Ничего.

Поджимаю губы.

Мужчина смотрит на меня мгновение, затем кивает своим мыслям.

— Пройдемте, — командует, сам направляется к своему кабинету, открывает дверь, и я неуклюже поднимаюсь, иду за Филиппом Константиновичем.

Вхожу в просторный кабинет, мужчина разбирает бумаги на своем столе, что-то расталкивает по папкам.

— Садитесь, Вишневская. Вы выглядите так, что сейчас упадете в обморок, а судя по пульсу, вы в шаге от панической атаки.

Делаю что говорит. Затем декан резко откладывает папки на край стола.

— Это документы для испанцев, — ставит меня в известность, вы знаете что должны делать.

Киваю.

— Отлично с делами решили, — садится в свое большое кресло и откидывается на спину, — а теперь, Алина Николаевна, вы мне расскажите, что именно произошло в предбаннике моего кабинета.

Хочу открыть рот, чтобы отболтаться, но декан поднимает указательный палец.

— Юлить и врать не советую. Ситуация крайне подозрительная. Думаю, мне не стоит напоминать кто такой Арсений Шаповалов.

Улыбаюсь грустно.

— Не стоит. Я виновата во всем, а он тут не при чем. Мимо проходил. Вы меня исключать теперь будете?

Вскидываю подбородок и смотрю прямо в глаза декана. Я считала его светилой. Восхищалась. Он всегда казался мне эталоном врача. Именно того человека, который достоин носить белоснежный халат, для кого существует понятие чести и клятвы, которые мы все обязаны давать и которым должны следовать.

Филипп Константинович наклоняет голову на бок, внимательно следит за моей мимикой, за слезами, которые дрожат на ресницах.

— Я бы поставил вам в вину как минимум красноречивый след от ногтей на щеке Арсения, уверен, что если проведем анализ, под вашими ногтями окажутся частицы эпителий Шаповалова.

Фыркаю. Нервно.

— Я его поцарапала. Да. И если бы сумела заехала бы еще и между…

Торможу. Понимаю с кем именно говорю.

Декан молча смотрит мне в глаза, играет ручкой в длинных пальцах.

— Хватит. Вишневская. Прекратите истерить. Четко и по делу. Я задал вопрос. Что именно произошло? И хочу услышать внятный развернутый ответ.

— Меня домогался Шаповалов и получил отказ. Затем слетел с катушек.

Поправляю волосы нервным движением.

— Я понял, Алина. Исключать вас никто не намерен. Просто будьте осторожны. Не наживайте себе врагов.

Смотрю в лицо декана.