Его Случайный Наследник

Внуки бабы Нюры давно выросли, но наклейка до сих пор висит. Когда приехала в столицу первое время я гостила у этой доброй ворчливой старушки, потом поселилась в общежитие, но по возможности появлялась у женщины, помогала в меру возможностей.

Анна Ефремовна общительна, но рядом у нее никого нет. Так часто бывает, когда пожилой человек становится одиноким. Дети и внуки давно разахались по городам и странам. Век такой. Люди за работой за рубеж ездят.

— Алинка, ты там уснула в ванной чтоль?!

Голос бабы Нюры отрезвляет, и я закрываю вентиль, вытираю руки накрахмаленным полотенчиком с вышитом крючком и выхожу к женщине на кухню

— Да нет, Анна Ефремовна, руки мыла просто.

— Мне предпочтительнее, когда ты меня бабой Нюрой зовешь. Сразу кажется, что у меняя на одну внучку больше. Мои — то лоботрясы, а ты девочка старательная, прилежная…

Улыбаюсь, но сердце колет. Если бы бабушка знала, что я давно не та Алина, которую она видит.

— Садись, Алиночка, расскажи мне как учеба твоя, как тебе работа идет? Какие планы у тебя? В столице останешься, или тоже за бугор собралась в магистратуры всякие? Да ты обо всем по порядку.

— С учебой все хорошо! — отвечаю, немного повышая голос, женщина плохо слышит, поэтому стараюсь выговаривать слова четко.

— Ты в Ритку вся. Мать твоя тоже такой была. У нас в селе лучшая в классе была, а потом папашку твоего встретила и залетела на сеновале…

Взмахивает рукой.

— Такая девка была. Много бы достигла. Но в подоле принесла. Да чего уж там. Вона какая краса родилась на радость. Все в жизни не с проста случается. Как бы ты не думал. Все идет своим чередом.

— Вы так действительно думаете?

Улыбаюсь, откусывая от бублика и запивая сладким чаем сдобу.

— Да. Я бабка старая. Долго уже живу и знаю, что жизнь — она зигзагом идет, а иногда и выкручивается спиралью и все рано или поздно приходит на круги своя. Если что-то произошло, значит так должно было быть…

44

Пристраиваюсь на табурете с шатающейся ножкой, ставлю руки на чашку и греюсь. Приятно находится в доме бабы Нюры. Не смотря на ворчливость, женщина она не плохая, добрая.

Делаю глоток и кусаю бублик. Раньше я эту сдобу не жаловала, а сейчас почему-то неожиданно глаза прикрываю от блаженства, опускаю его в варенье, которое добрая женщина с щедростью мне наложила в тарелочку.

Делаю еще один глоток и распахиваю глаза, натолкнувшись на внимательный взгляд блеклых старческих глаз.

— И с каких это пор ты кизиловое варенье полюбила?

— Это оно?!

Спрашиваю удивленно.

— Я старая спутала банки.

Замечаю в руках женщины еще одну баночку, пока я тут вкушала сладость, она видимо поднялась и с новым вареньем вернулась.

— Очень вкусное, совсем другой аромат.

Пожимаю плечами, а женщина щурит глаза и внимательно осматривает мое лицо. Шаркающей походкой приближается к столу, шамкает губами.

— История повторяется. Генетика, или как там принято говорить?

— Не понимаю, — отвечаю, продолжая жевать сладость.

И глазом не веду. Раньше это варенье мне кислым казалось. Не любила его. А сейчас наоборот. Вкус пикантный. Даже сладковатый. Неоднозначный. Не знаю. Мне нравится настолько, что я опять валяю бублик в варенье и откусываю и действительно не тянет зажмурится от кислинки.

Измученный рвотой организм с благодарностью принимает вкусненькое.

— Давно тебя на кисленькое потянуло, а, Алинка?!

Баба Нюра садится напротив и тоже к чаю прикладывается, смотрит на меня как-то излишне внимательно.

— Не знаю…

Отвечаю чуть задумчиво, не тянуло меня никогда на кисленькое. Ну вот сегодня я ем кизиловое варенье, которое раньше в рот не брала.

— Я люблю малиновое, а лучше всего клубничное. Мама его отлично готовит. Все свое, с грядки. Вкуснотища…

— Во-во. Вот и я про то. Алинушка. Ты похорошела. Округлилась. Щечки зарумянились

Баба Нюра улыбается и смотрит на меня лукаво.

— Кто он?

Вот тут я бубликом давлюсь и принимаюсь кашлять отчаянно.

— Тише, девочка, тише…

Приподнимается со стула и за счет того, что стол не большой с легкостью чуть хлопает меня по спину.

Откашливаюсь. Запиваю кусочек, застрявший в горле чаем и протираю слезы с глаз. Они выступили только потому, что я подавилась!

Да! И никак иначе! Ставров здесь не при чем!

— Ну говори уж, чего ты егоза скрываешь. По глазам кошачьим вижу, что мужчина есть. Хороший видать. Вона, как расцвела. Сама женственность стала.

— Почему мужчина? Может все же парень?

Пытаюсь свести все к шутке, даже выдавливаю нечто на подобии улыбки, но баба Нюра лишь играет седыми бровями.

— Я хоть и дряхлая старушка, но не забывай, что и я молодой была Алиночка, пацаны твоего возраста так женщину открыть не умеют, чтобы с лица удовлетворенность читалась. Опыт для этого нужен, умение. Ну рассказывай, кто он? С преподом замутила что ли?!

От этого вопроса, я чуть опять не давлюсь бубликом, который вновь решила откусить.

— Баба Нюр! Что вы?! Как можно?! С преподом- то…

Делаю страшные глаза, а бабулька только на это дело ухмыляется.