Его Случайный Наследник

— Слушай, да понял я, что дураком был. Давай вину искуплю. Пойдем со мной в ресторанчик, вину заглажу. Ты мне действительно понравилась, Алин. Что ты как кактус, ей богу. К тебе ни с какого угла не подкатить.

Закатываю глаза. Над нами внезапно начинает громыхать, сверкает молния и поднимается холодный ветер. Старенькая куртка не спасает от резкого порыва, и я кутаюсь сильнее, прихватив полы руками.

— Ну вон, смотри. Че стоять базарить на холоде. Давай в тачку сядем. Пообщаемся. Потом решим куда дальше двигать.

Мажор в отличие от меня одет в брендовую майку, по верх которой натянута косуха, люксовые джинсы облепили ноги и белоснежные кеды видимо не боятся грязного дождя. Чего ему, выкинет и новые наденет. Слышала, как подобные мажочики хвалились, что у них таких пар по дюжине. Одинаковых. То есть сегодня на нем другие кросы. Один в один такие же, как были вчера.

Рядом с ним я как воробушек. Но все же гордый. И по мне лучше по лужам топать и по холоду, нежели в его тачку садится и давать карт — бланш на обсуждения.

Не верю я ему.

Я уже ни одному мужчине не верю.

И вопрос смогу ли я кого-нибудь к себе подпустить.

— Арсений, услышь меня, прошу. Я не хочу я никуда идти с тобой и в твою машину я не сяду. Любая другая девушка будет счастлива получить от тебя подобное предложение, но не я. Прости меня. Дело не в тебе. Считай, что это я с тараканами в голове. Мне просто сейчас не до отношений и вообще. Мы с тобой из разных социальных кругов. Рядом с тобой, я уверенна много достойных девушек…

— Хорош ля-ля, Вишневская. Ты мне не втюхивай это все свое высокопарное. У меня на тебя в штанах зажигается, а не на Лесю с Катей из моего круга. Которых я уже не раз разложил. Так что ты меньше ломайся и с кем крутить мне не указывай. Это мне решать.

— Отлично. Вот и решай. Но с этим не ко мне!

Отвечаю резковато-то. Достал. Становится совсем не по себе. Мутить начинает. В последнее время часто такое накатывает. Нервы у меня сдают, когда Арсений резко делает шаг вперед и хватает меня уже и за второй локоть.

Притягивает к себе, а я носками туфлей торможу, но это не помогает. Парень сильнее в разы и когда его веснушчатое лицо оказывает прямо перед моим носом мне действительно становится дурно и даже страшно.

Такие, как Арсений избалованные детки богатых родителей, привыкли ко вседозволенности.

Чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее вызываю его интерес и детское желание выпендрится. Доказать, что он мужик и каждую уломать может. Особенно ту, которую не удалось завалить на свадьбе друга. Я кажется становлюсь для этого мажора делом “принципа”…

42

— Хорош себе цену набивать.

Шипит зло, а я в его глаза смотрю бешенные и понимаю, что он мне просто житья не даст. Там злость и обида.

В мозгу всплывают мысли, но ни одна не дает ответ на то, как мне избавиться от этого недоноска. Его лицо катастрофически близко. Мы почти касаемся носами, и эта близость вызывает во мне только панику и омерзение.

— Сколько ты стоишь, Вишневская? Назови цену. Я заплачу.

Дергаюсь со всей силы, пытаюсь зарядить отморозку пощечину, но какое там. Держит так, что не выбраться.

Наконец Арсений отрывает взгляд от меня и смотрит на автомобиль, припаркованный за моей спиной. И я словно понимаю, о чем именно он сейчас думает.

Что мешает мажору закинуть меня в свою дорогущую тачку и увезти против воли?!

Внезапно вспоминаю рассказы Дианы о друзьях Ильи и каменею. Арсений сын судьи. Мое слово против его. Но ведь сейчас мы на улице. Здесь полно свидетелей. Я буду кричать и сопротивляться. Камеры — то подкупить не удастся.

Не удастся, Вишневская, но запись всегда можно стереть — этот ответ я читаю в его глазах. Мне кажется я проникаю в его мысли и вижу как там механизм работает, как крутятся винтики и в голове Арсения высвечивается гениальный план.

Он хочет меня наказать. Может просто попугать. Все же не до конца же он отбитый, но от этого моей страха не становится меньше…

— Арсений. Прошу тебя. Ты делаешь мне очень больно.

Наконец выдаю фразу очень спокойным и тихим голосом. Нас учили, что с буйными пациентами нельзя кричать и демонстрировать эмоции.

Сейчас как никогда лекция Демьяна Васильевича моего любимого препода становится как никогда актуальной.

Я смотрю в глаза Арсения и доношу до его полыхающего сознания простую истину.

— От твоих пальцев у меня синяки на локтях останутся.

Мажор моргает. Бешеная гримаса его вроде бы отпускает, но лишь на мгновение, затем он хмурится и стреляет в меня озверелым взглядом. Не достучалась я до него. Не смогла. Но когда он открывает свой рот тошнота подкатывает к моему горлу.