Его птичка

Но надо попробовать. Просто сесть в этот чертов самолет и попробовать, наконец, перестать быть зависимой от мужчин.

Разве не в самореализации предназначение женщины? Помимо выведения потомства.

Поэтому, решив, что даже Рома мне не указ, я направилась прямиком к месту посадки.

И только сделала шаг, как столкнулась с худой темноволосой девушкой.

Она уже хотела разразиться бранью, но ей помешал мой крик:

— Катя?

Я не видела подругу по клубу две недели, полностью уверенная, что теперь она счастлива с Максом и скоро у них свадьба. Но рядом стоял не Макс.

Это был грозного вида темноволосый мужчина. Казалось, твердые губы никогда не знали ни улыбки, ни даже усмешки.

— Аня, вот те на! А ты куда собралась? А. Лондон!

— Это ты куда собралась? А как же… — я хотела сказать «Максим», но она сделала большие глаза и, натянуто улыбнувшись своему провожатому, увлекла меня в сторону.

— С Максом все.

— Почему?! — удивилась я.

— Он без шиша в кармане. А в его квартире разве что коту жить. А этот… — она кивнула на мужчину, казалось потерявшему интерес не только к Кате, но и к жизни вообще. — Этот при деньгах. Скатаюсь с ним на пару недель и заживу припеваючи. Потом, может, и к Максу вернусь.

Она говорила с той циничностью, присущей разве что видавшим виды проституткам. Так же порой разговаривала и Губанова. Меня поразило, с какой легкостью Катя оставила любимого и дочь ради денег. Я, не привыкшая молчать, ей все высказала.

— Не надо меня судить, — тут же ощетинилась Катя и скрестила руки с дорогущим маникюром на пышной груди. — Сама-то что? Я слышала про Лондон. Все тебя хвалят в клубе. Да и правильно. Зачем тебе какой-то московский доктор, когда тебя ждет мировая слава?

— Все не так, — сразу напряглась я, слыша в обидных словах те же нотки, что и в недоверии к «долго и счастливо» у Ромы. — Я всегда буду его любить, какой бы известности я ни добилась.

— Ну-ну. Поговорим об этом, когда ты будешь гастролировать по всему миру. А он будет пялить какую-нибудь медсестру в ординаторской.

Рука мгновенно на это поднялась и хлестко встретилась с щекой Кати.

— Ох, — я и сама не ожидала подобной реакции. — Прости, просто…

Катя прижала ладонь к растекавшемуся пятну на щеке и как-то резко сникла, но в глазах вместо цинизма появилась злоба.

— Что? Тяжело, когда кто-то озвучивает твои мысли? Забудь о нем. В мире людям всегда дан выбор. Либо счастье семейной жизни, либо гениальность и талант. Нельзя иметь все, дорогуша, поняла? Почитай историю. Не один гений не был счастлив в любви.

Она ушла, гордо вскинув подбородок, оставив меня стоять посреди собственных зыбучих песков мыслей и паники. Воздуха не хватало сделать элементарный вдох. В мозгу не было кислорода, и я не могла собрать мысли в кучу.

Нет. Нет. Нет. Это просто работа. Я просто буду балериной, и Рома будет…

А что будет Рома? Он разве не мужчина? Разве хватит вашей страсти на отношения на расстоянии?

Циничность собственных рассуждений испугала меня, и я рванула в ближайший туалет умыть разгоряченное лицо. Прохладная вода немного освежила кожу, но в мыслях продолжался хаос.

Из зеркала на меня смотрела бледная девушка с, казалось, огромными синими глазами и часто дышала через рот.

Если он мне изменит, он мне не нужен. Ведь так? Я доверяю Роме. Он не предаст меня. Год, два, пять лет.

А дальше? А сама ты не польстишься на постоянного партнера по танцам, а не захочется ли тебе простой мужской ласки, как Роме захочется женской?

В расставании не будет вашей вины. Так сложится жизнь.

Разговор сам с собой походил на шизофрению, но иначе было не понять. Что я делаю? Для чего и кого я существую? Балет — это прекрасно, но сделал ли он меня счастливой настолько, насколько Рома?

А испытывала ли я, танцуя на сцене, всю гамму чувств, как с любимым? А ненавидела ли я так же, играя на сцене? И суть не в том, чтобы отказаться от сцены. Танцевать я могу и здесь — в Москве.

Суть в том, а зачем мне гениальность, если рядом не будет его.

И когда последняя мысль птицей долетела до края сознания, обогнув его несколько раз, я смогла, наконец, вдохнуть полной грудью.

Тиски, сжимавшие грудь, ослабли, а на лице появилась слабая улыбка.

Как все просто!

Мне не нужна сцена без Ромы, так же как и ему перестала быть нужна медицина без меня. Мы стали неотъемлемой частью профессий друг друга. Мы стали неотъемлемой частью друг друга. Мы единое целое и без своей половинки просто чахнем.

Надо сказать это Роме, а лучше куда-нибудь записать. Срочно!

Я подхватила свою сумку и бросилась из туалета.

Там меня встретила девушка в форменной одежде «Аэрофлота», и тут я услышала, как меня вызывают на посадку.

Но я давно взлетела, осталось рассказать это своему постоянному попутчику.

Такси быстро довезло меня сначала до ресторана, где мы обычно заказываем стейки с салатом, а потом и в больницу. Маму с Лелей выписали еще вчера, так что, договорившись с медсестрой, я сразу пробралась в ординаторскую.

У меня завибрировал телефон. Значит, Рома закончил операцию и звонит мне выяснить, села ли я в самолет. Не стала брать трубку, лучше вживую.