Его птичка

Глава 32. Рома

Стою и просто не втыкаю, как подобное могло произойти. Как я вообще мог пропустить Анин звонок. Пропустил, и теперь она смотрит с укором, не верит в мое удивление.

— Аня, я…

Отворачивает свое красивое лицо и убегает из коридора. Хлопок двери как пощечина.

Пытаюсь вспомнить, когда я выпускал из рук телефон. Первые полгода тупо перелистывал наши фото.

Потом нахер удалил и долго перелистывал их в голове. Потом две недели искал специалиста, чтобы фото восстановили.

Думаю, нетрудно догадаться, что с работой в тот момент было туго. Я просто перестал появляться в больнице.

Перестал практиковать. Бухал. И так бы и было дальше, если бы однажды в моей заросшей грязью квартире не появилась Антонина.

Она, как полководец, взяла пехотинца и сделала из него сержанта.

Сначала я даже не понял, что происходит, просто она приходила, убиралась, готовила есть, садилась за книгу и читала мне медицинские сводки.

И где-то на одной из них выяснилось, что я хочу вернуться в хирургию. Ее отец держал для меня место по просьбе моей матери. И несмотря на то, что я всем и вся был должен, взять в руки скальпель была великая радость.

Смотрю, как Тоня прощается с последними гостями, и иду к дивану. Сажусь и наигранно расслабляюсь, хотя сердце стучит гулко, а нервы натянуты, как струна.

Значит, она решила, что должна вмешиваться во все аспекты моей жизни?

Удивительным образом только на жизнь Ани я влиял в полной мере, остальные же женщины влияли на мою. Неплохо влияли, но счастья не приносили.

Вечно всем должный, вечно ото всех зависимый.

Тоня распускает темный каскад волос и, взяв мартини с подноса официанта, идет к темному коричневому креслу рядом с моим. Садится и закидывает ноги на пуфик. Протяжно вздыхает, удовлетворенно наблюдая за уборкой.

— Как же я рада, что они все ушли.

Смотрю, как один из официантов, подрабатывающих студентов-медиков, прячет улыбку, кивает мне и уносит грязные бокалы.

Мне неожиданным образом понравилось пусть не учить, а направлять молодых парней и девчонок из медицинского в своих знаниях, как когда-то мой учитель направлял меня. Не давил, а заражал любовью к науке и медицине.

Долго смотрю на Тоню и пытаюсь понять, зачем ей я. Ведь знает, что люблю не ее. Трахаясь механически, всегда закрывал глаза, представляя другую.

Сказать, что я прямо-таки перспективный? Да нет. Теперь штатный хирург областной больницы и заведующий трансплантологией.

Это, конечно, успех, но без звезд с небес.

А еще она знает про измены. И про то, чем я занимался с Аней в туалете, она тоже знает.

Пьет мартини медленно, смакует, прикрывая глаза от удовольствия.

— Сколько раз звонила Аня? — без предисловий начинаю разговор, который может привести к краху так хорошо выстроенной ей жизни.

Думай, что отвечаешь.

Она вместо ответа звонко, как будто зазвенела вилкой об хрусталь, рассмеялась. Аня смеялась тихо, а когда в голос, от него мурашки пробегали по спине. Очень сексуальный.

— Я-то думала, вы трахались, а вы еще и поговорить успели? Стареешь…

Молчу и жду ответа.

Ее нужен такой, как я, равнодушный ко всему. В какой-то момент она придумала себе образ послушной собачки, этакого пони, на котором можно покататься, а со временем получить здоровое потомство.

Прямым текстом она не говорила, но намеков мне было достаточно. Хоть и изменяю, возвращаюсь к ней, иду туда, куда скажет, надеваю то, что скажет. Ей удобно, а мне насрать. Главное, чтобы работать не мешала.

Но появление Ани опять вклинивает в мой мозг вопрос. А почему я стал таким ослом?

— Три раза, — отсмеявшись, отвечает на вопрос Тоня и наконец смотрит на меня своими кошачьими глазами.

Сажусь прямо и, наверное, впервые за два года наших отношений показываю свое истинное лицо. Злюсь.

— И ты, конечно, Тонечка, не посчитала нужным меня известить о такой мелочи, как помощь другому человеку.

— Нет, не человеку. А девке, почти разрушившей твою жизнь и карьеру! — вскинулась она и тоже выпрямилась в кресле.

Это была первая ссора. И по ощущениям, последняя.

— Рот свой закрой.

— Господи, — закатывает она глаза и изящно встает. — Не могу поверить. Вы все мужики такие, да? Чем больше вас бьет жизнь, тем сильнее вы влюбляетесь.

— Это можно сказать про любого человека.

— Я тратила на тебя все свое время, я имела право решать, с кем тебе разговаривать, а с кем нет.

Я сжимаю губы и чувствую очередную засаду.

Я настолько выпал из этого мира, что опять оказался на поводке у женщины.

Долго всматриваюсь в такое знакомое и незнакомое лицо Антонины и тихо гортанно говорю:

— Не имела, потому что я не твой раб.

Я обхожу это стройное, загорелое тело и иду в спальню, где Антонина ровно два раза в неделю, как по графику, с самоотдачей профессионалок доводила меня и себя до оргазма.

Такое вот выверенное удовольствие без грамма чувств и эмоций.

Здесь, как всегда, благоухает ее дорогущими, как и все в этой квартире, духами.

Эту квартиру мы купили на совместные деньги, но мне не хотелось ничего отбирать и ругаться… Я ей благодарен, пожалуй, и это будет отличным подарком.