Его птичка

Рома держал меня в крепких объятиях, а я наслаждалась тем, как солнце золотит его волосы, чуть развевающиеся на легком ветру, и луг в моей душе. Там росли пионы, ландыши, там росли розы, что недавно дарил мне Рома. Там был он и я — будущее, что нас ожидало.

Я достала телефон, продолжая ему улыбаться.

— Представляешь, кто-то нашел видео столетней давности и предъявил мне как доказательство твоей измены! — щебетала я. — Представляешь, какие идиоты! Думали, я поверю, что ты способен…

С этим я и включила запись, что мне перекинула Валентина Марковна.

Звуки стонов снова принесли отдаленный отголосок боли, и смеялась я уже не так весело.

Вообще стало не весело, когда Рома не разделил мою улыбку… Нет.

Он виновато отвел взгляд и сглотнул.

Всего секунда, но за этот краткий миг луг, цветущий внутри меня, моментально засох и сгорел в пламени липкого страха.

— Рома, — неверяще шепнула, отшатнувшись.

— Малыш, я объясню.

Меня потряхивало. В горле встал ком слез, а грудь сдавило тисками.

Нет, не может быть.

— Скажи, что это было давно! — срывая горло, закричала я.

Он промолчал.

— Рома! — толкнула я его в грудь двумя руками, уже не видя ничего от потока слез. — Скажи, что это было давно! Немедленно!

— Скажи, что это было давно! Немедленно!

— Не могу, — сдавленно высказался он и тут же попытался взять меня за плечи, но я с размаху ударила его и отвернулась.

— Почему? — очень тихо произнесла я. — Я была недостаточно хороша для тебя?

Я действительно думала, что знаю, что такое боль?

Дура! Я думала, что больно мне сделал своим поступком Артур.

О, как же я ошибалась. Боль от перитонита ничто по сравнению с той, что сейчас разрывает мне сердце, не давая даже вдохнуть воздух полной грудью. Я задыхалась, я не могла в это поверить.

— Почему?

— Она мне угрожала.

Я широко раскрыла глаза и повернулась. В душе загорелся луч надежды.

— Хотела тебя убить? Приставила тебе пистолет к виску или грозилась отрезать яйца?

Рома, скотина, посчитал, что я смешно пошутила, и чуть улыбнулся.

— Это не смешно! Не смешно, придурок! Чем она таким могла тебя шантажировать, что ты с такой радостью вставил в нее член, да еще и на камеру запечатлел? На память потомкам?

— Не неси хуйню. Меня могли лишить лицензии! — сказал он резко. — Прекрати орать.

Я снова со злобы попыталась его ударить, но он выкрутил мне руку. Из-за лицензии. Как шлюха. Нет, это не мой Рома.

Я все равно умудрилась заехать по уху и отбежать на пару шагов.

Я ударила его уже два раза. Но мне было мало. Я хотела разорвать его на кусочки, чтобы он понял, каково сейчас мне!

В какой-то момент гнев поглотил разум, и на его тихое «извини» я закричала и буквально напрыгнула на него, царапая ногтями, стараясь вырвать волосы, причинить максимальный вред.

И мне было уже наплевать, что прохожие снимают нас на камеру, а из окна наблюдает полвуза.

Я жаждала крови!

Даже не заметила, как оказалась в машине на заднем сиденье.

Дежавю.

Вот только в прошлый раз мне показалось. А сейчас все было по-настоящему. Измена, да еще такая низкая.

Когда машина выехала с парковки, я пристегнулась и сложила руки на груди. Стоит ему остановиться, я выйду и сбегу. Не могу больше смотреть в это красивое и лживое лицо.

— Когда?

Он молча вел машину.

— Когда?! — снова закричала я.

— В день твоей премьеры, — мельком взглянул на меня Рома и, наверное, заметил, как я стала задыхаться. Он трахался, пока меня насиловали.

Он трахался, пока меня насиловали.

— Ты трахался, пока меня насиловали? — спросила я шепотом.

— Я не мог знать, что учудит Веселов!

— Ты трахался, пока меня насиловали! — закричала я, срывая горло. — Останови! Останови, черт тебя дери! Нам больше не о чем разговаривать. Я больше не люблю тебя!

Глава 21

— Хрена с два! — зарычал он и заехал в какой-то переулок.

Я тут же задергала ручку машины, но она, естественно, оказалась заперта.

— Прекрати делать трагедию из ничего. Это просто секс. Механический. Я даже не почувствовал ничего!

— Ничего?! Ты считаешь, это ничего?! — взвыла я и снова сделала выпад рукой. — Выпусти меня! Сейчас же. Ты мне противен! — орала я ему в лицо, пока он держал мой кулак у своего лица и часто-часто дышал.

Я попыталась вырвать руку. Раз. Другой. Бесполезно.

Меня колотило, как от мороза. Слезы уже даже не пыталась вытирать. Грудь рубашки была насквозь мокрой, как и юбка, которую я с такой радостью надела утром. Знала бы, не выходила бы из дома.

Рома дышал часто, в его глазах полыхала обида.

— Закрой рот, Аня, не переходи границ. Если мы собираемся жить вместе, ты просто должна…

Я не смогла сдержать смех. Даже не смех. Визгливый, истеричный хохот.

— Вместе? Вместе?! Нет! Завтра еще кто-нибудь начнет тебе угрожать, и ты снова ляжешь в кровать, да? Ты снова вставишь свой член в любую дырку, которая принесет тебе известность и бабло? Как шлюха?!

Удар по щеке был столь неожиданным, что я закричала от ужаса. И наверное, он хотел успокоить истерику, но стало только хуже. Тело налилось тяжестью.

Меня трясло.

— Угомонилась?