Его птичка

Шел я медленно, чувствуя неминуемую беду. Марина ведь очень долго меня игнорировала. Все, чего я удостаивался, это прожигания взглядом своей спины или сообщений по ватсапу не самого приличного содержания.

Приходилось удалять это. Заодно и тонкие намеки на угрозы, что она так любила писать.

Ане я так и не рассказал, с чего, собственно, начались наши многолетние отношения с Мариной, не рассказал, как меня, пятнадцатилетнего пацана, приучила к подчинению яркая женщина — любительница доминирования.

Когда я учился в вузе, мы встречались намного реже, и я всегда нарушал приказ о воздержания, втрахивая очередную однокурсницу в стол, подоконник или кровать.

Я пытался освободиться от влияния Марины несколько лет, но она, словно преследуя меня, пришла работать и в больницу, где я проходил интернатуру.

Вскоре стала здесь главным врачом. Но не своими заслугами, а через крупного бизнесмена, депутата и своего мужа Ланского Игоря Владимировича.

Раньше я был частым посетителем в кабинете главврача, а сейчас понимал, что своим приглашением Марина вышла на тропу войны.

Интерьер с безвкусными картинами, что вел в ее кабинет, так и не изменился.

Я не хотел здесь находиться, я не хотел видеть ее лощеного накрашенного лица и прическу, на которую разве что целый флакон лака не вылили. Я не хотел ее видеть и слушать, но мне пришлось смотреть, как она кладет на стол результаты внутреннего расследования. И там не было ничего хорошего. Там были подробно разобраны мои действия с пересадкой сердца, в каждом из которых было найдено нарушение.

Короче, полная жопа.

— Кто инициатор? — поинтересовался равнодушно, хотя внутри кипел вулкан и желание просто впечатать эту худую морду в стол.

И еще хотелось сесть и просто выть, потому что такая ворона свою добычу не отпустит. Особенно такую, как я.

Столько трудов, столько лет работы, и все этой суке под хвост. А в том, что именно она все это затеяла, я даже не сомневался.

— Понимаешь, — начала она после небольшой паузы, во время которой она делала вид, что смущается. Как будто она знала, что это такое. — Ко мне пришла Диана, призналась в случайном убийстве.

— В случайном? — поднял я брови в притворном изумлении. До сих пор помню пролетавшую мимо меня Лиду и то, как она шмякнулась об кафель, разбив голову.

— Ну Ромик, чего только не случается на мокрых лестницах, да еще и в полумраке.

— И ты, конечно, по доброте душевной ее выслушала, а потом по той же доброте сдала. А ее показания использовала против меня…

Она перебила мои слова каркающим смехом.

— Милый, ты знаешь меня лучше всех, вернись ко мне. Мы забудем все плохое и будем счастливы.

— И теперь, — продолжил я, не обращая внимания на ее влажный взгляд и слова, от которых к горлу подкатывала тошнота. — Ты хочешь росчерком пера лишить больницу не только престижной лаборатории, но и одного из лучших хирургов в городе.

Это если без ложной скромности.

— Что только ни сделает опечалившаяся женщина, чтобы вернуть любовь всей своей жизни, — произнесла она вкрадчиво и встала из-за стола. Медленно, должно быть думала, что соблазнительно. Наверное, так и было, но не для меня.

— Любовь? — теперь рассмеялся я. — Ты даже не знаешь, что такое любовь. Твоя единственная дочь как рабыня в доме, а муж давно заглядывается на малолеток.

Она резко изменилась в лице. Черты стали острее, а голос выше.

— Тебя это не касается! Ты ничего не знаешь о моей жизни.

— Да все всё знают! — рявкнул я, сжимая руки в кулаки, которыми мне хотелось придушить суку. — Ты рушишь свою семью, в мою-то какого хрена лезешь?!

Марина прищурила глаза и в пару шагов преодолела расстояние между нами. Пришлось попятиться.

— Ты вернешься ко мне, — прошипела она, смотря хоть и снизу вверх, но казалось, что наоборот, — иначе никогда больше не будешь практиковать. Стоит твоя Анечка таких жертв?

Глава 16

— Вообще не смей своим грязным ртом произносить ее имя. Я скорее сдохну, чем снова нацеплю ошейник и встану перед тобой на колени.

С этим я и наплевал на свою карьеру и будущую успешную, обеспеченную жизнь. Оставалось надеяться, что Аня примет меня таким.

— Расследование министерства будет идти два года, — сделал я последнюю попытку выкрутиться.

— Верно, — зло усмехнулась она и провела наманикюренным пальчиком по моей груди. Казалось, что когтем. — И на эти два года тебя лишат лицензии. Не проще ли просто послушать меня, мой сладкий?

— Не проще.

— Ошейник могу нацепить и я. Мне нравится твоя грубость.

— Неинтересно, — сказал и развернулся к двери.

Все кончено. Когда инспекция начнет копаться, она найдет даже то, чего не было никогда.

— Стой, — схватила она меня за локоть, когда я взялся за ручку двери, готовый распрощаться с тем, о чем мечтал всю жизнь. Наверное, это почти то же, что сломать руки. Или вовсе их отрезать.

Так я и думал, пока слабая надежда на спасение не забрезжила на дне моего отчаяния, когда Марина шепнула:

— Один раз.

— Не понял, — буркнул я скорее двери, не желая оборачиваться.

— Один раз, прямо сейчас. И я отдам тебе все документы с внутренним расследованием.

— Копии?