Его не звали, но он приперся

А я словно вживую увидел тяжелый платяной шкаф, чей ажурный замок внезапно захлопнулся, отсекая маленького мальчика от большого мира и спасительного света на долгих несколько часов. Если вы ожидаете того, что мне стало стыдно, то вы не к тому обратились. Но вот желание продолжать троллить уже исчезло – следствие того, что я слишком ярко пережил ощущение мальца. Нужно было бы немного переварить и вернуться к теме, но решил все же высказаться.

– Что понимаю? – В этот раз голос звучит нехарактерно чуждо и серьезно, словно и не я говорю, а кто-то другой, совсем на меня не похожий. – Возможно, что и ничего. Вот только, тут такое дело, что твоя жизнь и жизни твоих близких зависят совсем не от воображаемых монстров, парень. Твари, живущие в ночи и на свету, как и люди, живущие там же, всегда гораздо опаснее детских страхов. В мире есть дохера всего, чего нужно бы бояться, так, будь добр, прояви если не смелость, достойную твоих славных предков, так хоть капельку личной гордости, и не трать такой ресурс, как свой страх, на смешные детские кошмары.

В ответ только обиженное сопение, которое он сам интерпретирует как гордое молчание, но я не даю ему накукситься. Сам не знаю почему, но мне кажется чертовски важным донести свою мысль до его дурной головы. Вновь высказываюсь раньше готовой вмешаться женщины, продолжая доносить свою мысль.

– Ты уж реши, Сигизмунд , кем ты хочешь быть и как желаешь жить. Ты думаешь, я скажу какую-то банальность о том, что все боятся, ко-ко-ко, нужно только преодолеть свой страх, ко-ко-ко? Херня! Всегда в этом мире найдется по*бень, которая напугает тебя до чертиков, каким бы ни был твой уровень. Но если ты не желаешь видеть трупы своих людей и сам висеть на какой-то ветке, то хотя бы выбери себе страх, достойный будущего победителя и повелителя, а не мелкого пи*дюка, не могущего и шага ступить без мамкиной юбки.

В голове зреет какое-то интуитивное понимание того, что именно эти слова почему-то оказывают наибольшее влияние, добираясь до самой глубины души молодого благородного. Не сказки о бесстрашных рыцарях, в которые он сам, будучи трусом, не верил. Не россказни о том, что даже смелые имеют право бояться, которые ему скармливал отец, учителя и его служанка – подобное его, не могущего оную смелость обрести, только раздражало. И даже не закидоны о преодолении самого себя, от которых его после кучи повторов в разных обертках изрядно подташнивало. Нет, именно давление на его гордость, на тот факт, что он не просто жалкий трус, с чем он успел внутренне смириться, но еще и боится воистину жалких вещей – именно это даст тот толчок, который переломит застарелую детскую травму. Ну, или окончательно сбросит его в пучину нытья и жалости к самому себе.

В любом случае, я сделал все, что только мог сделать, и многократно больше, чем должен был. Если сам не возьмется за свое развитие, то и мне нехер этим заниматься.

С точно такой же внезапностью, с какой оно пришло, странное чувство понимания собеседника бесследно исчезает, оставляя меня совсем одного, да еще и отчаянно не понимающего.

Что.

Это.

Вообще.

Было?

Туннель вел в бедняцкие кварталы, прямиком в небольшой подвал какого-то здания. Судя по всему, это был тоже постоялый дом, только совсем уж низового пошиба. Из тех, где клопы и тараканы искренне удивляются тому, что какие-то люди вторглись на их территорию, да еще и пытаются здесь жить. К счастью, подвал был, во-первых, относительно чистым, только очень пыльным, и, во-вторых, неиспользуемым. Если оценивать по количеству собранной тут пыли и паутины, то сюда не заглядывали годами, если вообще знали о существовании этого места.

Все же преступники бывают до смешного параноидальными в способах подготовки маршрута отступления. Даже удивительно, что того любителя торговать болотной травкой вообще поймали. Не повезло, наверное.

Вывалившиеся из прохода спасаемые имели вид грязный и несчастный, особенно молчащий Сигизмунд. Моя попытка сгенерировать пафос его явно задела, причем куда глубже, чем ему самому хотелось бы, так что юноша дулся на весь мир и напряженно думал о своем положении. Понятия не имею, сработает ли моя героическая попытка морального усиления, но он хотя бы заткнулся.

– Сидим здесь, отдыхаем, спим. – Выдаю короткую команду. – Выдвигаться будем завтра, но затемно.

Мои слова были встречены равнодушием от мелкого и легкой недоуменной настороженностью от боевиков. Последние явно рассчитывали на то, что покинут город до заката солнца. Приказ на привал был встречен отнюдь не в штыки, но и без малейшей радости. Пришлось все же объяснить им мои мысли, вернее, скормить на ходу придуманную версию.

– Вы, конечно, можете считать меня кем угодно, но после такого напряга, как сражение с пришедшими за вашими головами наемниками, а потом еще и успешной операции по вытаскиванию ваших же голов из дерьма, отдых нужен даже мне. Сам я еще выйду из города, а вот насчет вас дать гарантий уже не смогу. Так что отдыхаем.