Его моя девочка

– Папа? – недоумённо переспросила Лиза. – Разбираться? Зачем? Ну, мам! Ну я ведь понимаю, что делаю. Я уже не маленькая. Мне даже не восемнадцать, за двадцать уже.

Мама улыбнулась, как-то подозрительно, из разряда «Ага-ага. Конечно, так всё и есть. Вне сомнений».

– Лиз, ну, во-первых, для нас ты всегда будешь ребёнком, не важно взрослым или маленьким. Не в смысле, что мы тебе не сможем доверять и до пенсии будем контролировать, а в смысле, что ты нам родная, и это не изменится. Поэтому мы за тебя всегда будем переживать. Во-вторых, ну а кто ещё тебя защитит, если понадобится?

Лиза фыркнула сразу и возмущённо, и удивлённо.

– А тут-то зачем меня защищать?

Мама посмотрела внимательно.

– Полагаешь, с Никитой у вас навсегда?

– Даже не задумывалась пока о таком, – призналась Лиза, и мама в ответ тоже призналась, точнее повторила уже когда-то сказанное:

– В общем-то, мне он тоже понравился. И, возможно, так и получится. Я буду только рада. А возможно, и нет. Вообще непонятно, как всё сложится. Мальчики, они то появляются, то исчезают. Ничего особенного, обычный ход вещей. – Она поставила в сушилку вымытую чашку, глянула на часы, висящие над холодильником. – Ой, Лизка, слушай, мы с тобой сейчас обе опоздаем. Доедай быстрей. Уберёшь сама. И, надеюсь, ты поняла, о чём я тут пыталась сказать.

В общих чертах, да, про предохранение – определённо точно. Но тут Лизе и напоминать не надо, и Никите тоже. Даже снесённая напрочь крыша не помешает. А с ней точно не всё в порядке. Они всю дорогу, пока до университета ехали, неотрывно пялились друг на друга через зеркало над лобовым стеклом. Зеркало! И как тут думать о чём-то ещё, замечать всё остальное?

Алик привычно начал болтать, но они не услышали ни слова. Сидели рядом в одной машине и не услышали. А он о чём-то спросил – ну, вроде – но так и не дождался ответа, поэтому тоже замолчал. Всё понял.

Глава 22

И не только Пожарский всё понял, Маша тоже. Когда встретились возле нужной аудитории, когда обменялись приветами и парой дежурных фраз, она уставилась пристально, сосредоточенно свела брови, улыбнулась и спросила:

– Тебе Алик предложение сделал?

– Чего? – опешила Лиза.

– Ну-у, ты прямо сияешь, – пояснила подруга. – И такая довольная.

Лиза задумчиво насупилась.

– Считаешь, свадьба с Аликом – повод порадоваться?

Маша хмыкнула критично.

– Знаешь, Трофимова, иногда впечатление создаётся, будто ты с Пожарским встречаешься, не потому что он тебе нравится, а потому что так надо. Типа, раз представился шанс, воспользуюсь по полной. Не каждый же день такое счастье выпадает. Так зачем упускать?

Теперь Лиза слегка смешалась. Получалось, подруга почти угадала. Либо она слишком проницательна и слишком хорошо Лизу знает, либо у них с Аликом уже не слишком достоверно получается. И, скорее всего, с тех пор, когда истинные чувства прояснились, когда стало понятно, что ей нравится другой. Очень нравится. Нет, больше, чем нравится. И Лиза отчасти призналась:

– Ну, наверное, и это тоже. Вот ты бы такой шанс стала упускать? Ну ведь нет же? Но вообще, конечно, дело не в этом. А в том, что я замуж в ближайшее время точно не собираюсь. Даже не думала ещё. Зачем мне это? Я, что, совсем ненормальная?

– Тогда какой повод? – не отступилась Маша. – Этого твоего… довольства и сияния.

Подошла лаборантка с ключами, открыла кабинет, и пока они вместе с остальными проходили внутрь, выбирали место, устраивались на нём, у Лизы появилось время что-нибудь придумать. Только вот ничего не придумывалось, потому что настоящее было слишком значимым и всеобъемлющим, и врать дальше абсолютно не хотелось. Вот Лиза и выбрала самое банальное, опять почти правдивое – ведь сейчас именно так и воспринималось.

– Да просто – всё хорошо. Настроение хорошее. – Она махнула рукой в сторону окна. – Вон, и погода тоже. Солнышко светит, дождя нет. Небо голубое.

– Небо? – переспросила Маша, изумлённо округлив глаза. – Трофимова, ты, случаем, не переучилась? Голову тебе этим самым солнышком не напекло?

– Маш, тебе не угодишь, – театрально возмутилась Лиза. – Грущу – плохо, радуюсь – тоже плохо. А что тогда надо? Лечь и умереть? Вот тогда я точно буду абсолютно спокойная. Никакая.

– Ладно уж, живи, – благосклонно разрешила Маша, тем более, как раз преподаватель вошёл, а у них семинар, и ей сейчас выступать с рефератом.

Наверное, не по-дружески, но Лиза её совсем не слушала, мысли мешали. Потому что ещё менее по-дружески до сих пор скрывать от неё правду: что с Пожарским – это чисто игра на публику, а по-настоящему…

Так и рвалось с языка, хотелось повторять бесконечно, к месту и не к месту – его имя. И не всегда удавалось удержать в мыслях, иногда всё-таки слетало с губ, беззвучно или тихим шёпотом – «Никита». Всё равно когда-нибудь Лиза не выдержит, проговориться. И, хочется надеяться, Маша не обидится, не прибьёт за враньё и скрытность. Так может, и на самом деле достаточно создавать видимость, может, уже и не обязательно, уже неважно. И Лиза напрямую спросила Алика:

– Не пора уже заканчивать с этим представлением?