Его любимая кукла

– Нет, – отрезал он мгновенно, с отвращением прислушиваясь к хрипу своего голоса, к которому, казалось, давно должен был привыкнуть. Но сейчас, когда Арина была рядом и предлагала ему столь возмутительную вещь, как проводить его, злость на все новые атрибуты своей жизни – изуродованный голос, тонкие белые шрамы на шее и проклятую коляску, накатила с новой силой. От того, что  женщина – именно эта женщина – предлагала его проводить, он ощущал, как вскипает изнутри. Да, он, черт возьми, не может сейчас ходить, но он остаётся мужчиной и не намерен сносить подобного унижения.

– Нет, – сказал ещё раз, разворачиваясь к ней, – это я вас провожу. Раз уж Тириль вбила себе в голову, что мы должны побывать на этом празднике. Спорить с ней – только время тратить. – Он сердито дёрнул рычаг кресла, но едва дернувшись вперёд, снова посмотрел на Арину:

– Вам есть во что переодеться?

– Нет, но если уж Тириль вбила себе в голову, что мы должны пойти на праздник, значит, она рассчитывает, что я не отправлюсь туда голой, – покоробленная тоном, которым Королёв говорил с ней, ответила Арина. – И если у вас нет желания туда идти, то заверяю вас – у меня его нет тоже. Поэтому совсем не нуждаюсь в том, чтобы вы меня туда провожали.

Она сделала глубокий вдох, понимая, что наверное, зря сказала всё это. Если они сейчас вновь вернутся в дом, где разойдутся по разным комнатам, шансов провести ещё хоть немного времени рядом с Королёвым у неё может больше и не быть.

– Хотя… – Арина едва улыбнулась Роману и добавила: – Я думаю, что всё же нам стоит туда пойти – немного развеяться не помешает ни мне, ни вам.

– Если у вас нет желания идти на праздник, то мы можем вместо этого пойти прямиком в спальню, где я стану трахать вас до изнеможения – моего и вашего, ведь эту часть сделки вы ещё готовы выполнять? – резко откликнулся Роман, проигнорировав попытку Арины сгладить возникшее между ними напряжение улыбкой. Или, вернее будет сказать – продолжавшееся напряжение. И, возможно, для его снятия им стоило бы вовсе не разговаривать, а заниматься тем, для чего он и нанял Арину главным образом.

– Хорошо, что вы напомнили мне, что находитесь здесь не для того, чтобы я водил вас на праздники, – добавил он с усмешкой. – И все же сегодня я просто хотел побыть обычным мужчиной, Арина, который тоже не нуждается в том, чтобы женщина его провожала. Особенно та, которую он трахает. Вы – моя любовница, а не сиделка, черт бы вас побрал! – последние слова вырвались резкими, отрывистыми хрипами, но ему было плевать. Пусть знает, что его злит все это. Отношение к нему, как к недомужчине, нежелание, чтобы он ее провожал на проклятый праздник…

– Я всего лишь хотел, чтобы вы выглядели как все местные женщины, – добавил Королев после паузы нарочито спокойно. – Но вместе с тем были одной-единственной – для меня. Сегодня. Моей весной.

– О, мне кажется, ваше желание побыть обычным мужчиной – невыполнимо, Роман Дмитриевич, – не сдержавшись, Арина чуть повысила голос.

Что за дурная привычка всё понимать совсем не так, как она пыталась до него донести? Она почувствовала, что начинает злиться. Но не имела на это чувство никакого права. Просто потому, что не была на месте Королёва. Но и он вполне мог бы уже осознать, что для неё нахождение рядом с ним – это не обычное времяпрепровождение. И опыта в подобном у неё до сих пор не так, чтобы очень много.

– Потому что вы уж точно не обычный. И никогда им не будете. И я вовсе не имею ввиду то, что вы, как водится, увидите в моих словах!

Она снова повысила тон, но быстро взяла себя в руки и прибавила прежде, чем вернуться в дом.

– Хорошо, что вы напомнили мне, что я здесь совсем не за тем, чтобы вы водили меня куда бы то ни было. Сейчас я спрошу у Тириль есть ли для меня какое-нибудь платье, а потом побуду для вас весной, зимой, летом, осенью и заодно межсезоньем. А после непременно отправимся в вашу спальню, где я и буду выполнять свою часть сделки.

Она отошла на пару шагов, но мгновением позже вернулась обратно к Королёву.

– Знаете, вы иногда просто невыносимы… Ещё недавно я думала, что… Думала… – она запнулась, подбирая слова, но, так и не найдя их, невпопад закончила: – Я хочу быть для вас одной-единственной… Хотя бы сегодня. И не хочу, чтобы вы напоминали мне про сделки и моё место в вашей жизни. Хотя бы – сегодня.

Развернувшись, она зашагала к дому, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег.

Черт бы ее побрал ещё раз!

Что она думала? О чем не договорила? Как понимать слова о желании быть одной-единственной… хотя бы сегодня? И какого хрена он снова ломает из-за этой женщины голову? Кажется, она способна была свести его с ума гораздо скорее, чем постоянное ожидание повторного покушения. И, возможно, даже была для него гораздо опаснее убийц. Потому что – он это понимал сейчас совершенно ясно – все же оказалась к нему гораздо ближе, чем он намерен был допускать.