Его кровавый проект

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы он говорил бессвязно или страдал от галлюцинаций или фантазий?

— Не могу сказать, чтобы слышала, что он говорит бессвязно, — ответила она, — но временами, проходя по деревне или работая в полях, он мог бормотать что-то себе под нос.

— Это бормотание было внятным?

Миссис Мёрчисон покачала головой.

— Он любил держать рот на замке, — она изобразила, что имеет в виду, сомкнув губы, — как будто не хотел, чтобы его подслушали. Если к нему приближались или он видел, что за ним наблюдают, он замолкал.

— Итак, он должен был сознавать, что делает, — сказал я скорее себе, чем остальным. — Вы когда-нибудь разговаривали с кем-нибудь об этой склонности Р.?

— Мой муж тоже ее заметил и сказал мне.

— Что же именно он сказал?

— Просто поделился своими наблюдениями. Мы не думали, что это важно.

— Тем не менее это было достаточно необычно, чтобы заслужить упоминания.

— Несомненно, — согласилась миссис Мёрчисон и отхлебнула чай из чашки, которую элегантно держала на колене. — Вы должны понять, мистер Томсон, что Р. пережил огромное горе. С тех пор как умерла его мать, вся семья находилась во власти печали, которую больно было видеть, и никак не отзывалась на доброту соседей.

— Итак, вы полагаете, что смерть миссис М. как-то повлияла на характер ее сына?

— Она повлияла на всю семью.

Я кивнул.

— Вы должны также знать, что Джон М. — суровый человек, который… — тут она понизила голос и опустила глаза в пол, как будто стыдилась того, что собиралась сказать, — …который не выказывал большой привязанности к своим детям.

Потом она добавила, что не хочет говорить о соседе дурно, и я заверил ее в своем благоразумии.

— Вы нам очень помогли, — сказал я. — Как я уже говорил, мы проводим это расследование, руководствуясь чисто профессиональными мотивами. — Я помолчал мгновение, прежде чем продолжить: — Поскольку вы явно женщина, не чуждая просвещения, могу я задать еще один вопрос… слегка деликатного свойства?

Миссис Мёрчисон ответила утвердительно.

— Простите, но вы когда-нибудь слышали, чтобы Р.М. совершал некие непристойные поступки?

На щеках женщины выступил легкий румянец, и она попыталась его скрыть, прикоснувшись рукой к лицу. При виде этого я заподозрил, что она пришла в замешательство не из-за того, на что я намекал, а скорее из-за того, что я задел тему, которую она предпочла бы не обсуждать. Сперва миссис Мёрчисон попыталась уклониться от ответа, спросив, какого рода поступки я имею в виду.

— Если б ответ на мой вопрос был отрицательным, вам явно не пришлось бы просить подобного разъяснения, — сказал я. — Прошу помнить, что я — человек науки, и отбросить естественную нерешительность.

Миссис Мёрчисон поставила чашку и огляделась, чтобы убедиться, что ее дочерей тут нет. Когда она заговорила, она все время смотрела на земляной пол между нами.

— Наши дочери… Старшей сейчас пятнадцать… Спят в комнате в задней части дома. — Она показала на дверь, которая, по-видимому, вела в ту комнату. — Несколько раз мой муж заставал Р. за их окном.

— Ночью? — спросил я.

— Ночью или рано утром.

— Он наблюдал за вашими дочерями?

— Да.

— Если извините мою бестактность — ваш муж заставал мальчика в состоянии возбуждения?

Теперь краска явно проступила на щеках доброй леди.

— Он занимался онанизмом?

Миссис Мёрчисон слабо кивнула, а потом застенчиво посмотрела на меня. Чтобы развеять ее смущение, я заговорил легким тоном и спросил, что предпринял ее муж. Она ответила, что мальчика строго предупредили, из чего я сделал вывод, что ему по меньшей мере надавали по ушам.

— Вы сообщили кому-нибудь о его поступках?

Миссис Мёрчисон покачала головой.

— Мы велели нашим дочерям не общаться с Р. и сообщить нам, если он будет вести себя с ними неподобающим образом.

— И он себя так вел?

— Насколько мне известно — нет.

— Эти визиты продолжались? — спросил я.

— Некоторое время, — сказала она. — Но несколько месяцев назад они как будто прекратились. Полагаю, он просто перерос подобные вещи.

Я выразил свое восхищение снисходительной оценкой, которую дала миссис Мёрчисон поведению Р.М., и снова попросил прощения за то, что вынужден говорить с ней о таких вещах. Мы поблагодарили ее за гостеприимство и спросили, где можем найти первопричину нашего визита.

Оставив пони привязанными возле дома Мёрчисонов, мы прошли остаток пути по деревне пешком. Жилище М., находившееся на некотором расстоянии, было самым жалким домом в поселке, напоминающим скорее не дом, а дымящуюся навозную кучу. Плохо ухоженная земля рядом с ним заросла сорняками. Дверь была открыта, и мы заглянули в комнату. Слева от комнаты находилось то, что выглядело полуразрушенным коровником. В стойлах не было скота, но вонь все равно стояла отвратительная, и немногие сочли бы это место пригодным для человеческого обитания. В очаге не горел огонь, и в комнате было холодно и почти темно.