Его Искушение

Губку полную прикусывает, а я встаю, заставляю себя оставаться на месте, чтобы не наброситься, потому что истосковался за те часы, что не видел, вкус ее хочу почувствовать, в себя вобрать, прикусить, всосать, потому что с ней живой, а сейчас мертвею, так как чую, юлить начинает…

— Я… не…

Мотаю головой. Темнит. Достает ее нерешительность. Привык, что Аврора не лжет, кричит о своей ненависти, выстанывает, умоляет, чтобы оставил, или, наоборот, не выпускал ее из своих рук, но она никогда не лжет.

Вранья я не перевариваю. За ложь вырываю языки и заставляю сжирать. Показательно. Крови много. Она лучший инструмент власти.

— Освежу память. Вчера. На кассе. Что за шоу ты устроила?

Губы у нее дрожат, бледная вся. Маленькая. Трепетная.

Если предаст. Я же ее порву. Выверну ее всю наизнанку за то, что чувствую к ней, за то, что у меня внутри все кипит.

Не ври мне, Аврора. Палач тебе шанс дал все самой сказать. Кореш по понятиям. По кодексу. Что-то ты сделала, что я знать должен, и лучше от тебя, иначе быть беде.

— Монгол. Лучший в своем деле. Было бы интересно, если маленькая куколка могла бы обвести моего братана вокруг наманикюренного пальчика.

Даю фору. Навожу. Ответь, малышка. Скажи правду. Не заставляй меня открывать тебе свое истинное лицо.

С каждой секундой ее начинает трясти все сильнее, и чем сильнее тянет с ответом, тем больше во мне закипает желание подойти и вытрясти всю правду. Чем сильнее меня к ней тянет, тем сильнее инстинкт кричит отшвырнуть от себя девку, всего лишь тело, роскошное, совершенное, с молочной кожей, узкими плечами и выпирающими лопатками под нежной кожей.

Стоит только подумать, что сейчас она солжет и уйдет от ответа, как мысленно содрогаюсь.

А она обнимает себя руками, глаза сверкают от слез, капающих с длинных пушистых ресничек, натуральных, сама естественность, дурман.

И единственное, чего сейчас хочу, это заглушить вопящую интуицию, что девчонка скрывает что-то важное, что за спиной что-то замышляет.

Сколько было подстав и предательств, скольким голову оторвал за то, что исподтишка. И стоит подумать, что и эта малышка не случайно ко мне попала…

У меня сейчас война полным ходом, враг непростой, синдикат мощный и бои за порт, потому что все через меня, жирное место.

Авроре я предательства не спущу. Никому никогда ничего не спускал, а ей особенно. Потому что она особенная…

От волны дикого и непонятного чувства готов взорваться прямо сейчас.

Прикусывает пухлую нижнюю губу, а у меня все внутри скручивается и одно-единственное желание в воспаленном мозгу горит — это прижать к себе, скинуть с нее халат, раскинуть красивые ноги и погрузить нас обоих в водоворот разврата.

— Аврора.

Ее имя, выстрелом. Контрольным.

И слезы, наконец, срываются с ресниц, катятся по щекам и всхлипом вылетает едва различимая фраза, наполненная горечью и болью, от которой у меня нутро скручивается и едкая кислота выжигает.

— Я беременна…

Глава 41

Аврора

Мне кажется, что эти слова просто стали триггером того, чтобы все пространство окунулось в жуткую тишину, когда даже птиц за окном не слышно, воздух замер и время остановилось.

Смотрю в лицо Каца и боюсь его реакции. Страшусь услышать приговор… Беременность — крест на карьере модели.

Многие рожают на пике популярности, но не у всех получается вернуться в обойму. Что делать, когда оказалась не в той ситуации и беременна от мужчины, которому не позволено подобное? Я для него обуза, наверное…

Шальные мысли. Полный коллапс. Только вот пальцы сжимаются в кулаки и созревает дикий инстинкт защитить себя и свое дитя.

Если Иван сейчас направит меня в клинику, чтобы решить проблему…

Я его возненавижу.

Рука тянется к карману халата, и я вытаскиваю тест. Сжимаю в руке и смотрю в лицо своего мужчины.

Не нахожу ответов. Брови все так же сведены, образуют суровую поперечную линию на переносице, смотрит цепко, сканирует меня своими потусторонними глазами.

А я рассматриваю отца своего ребенка, пытаюсь определить, какие черты может унаследовать мой ребенок.

Это происходит на автомате. У Ивана чуть смуглая кожа и практически белые волосы, пепельный блондин, щетина на щеках тоже светлая, яркий контраст с кожей и белесыми глазами.

Он пугает. Необузданный, дикий. Решительный. То, что он может сделать со мной…

— Ответь мне, Аврора, Ридли разве не дал тебе необходимый препарат? Ты не выпила таблетку?

Его голос глухой, заставляет сглотнуть и прошептать:

— Он заставил. Сказал, что тебе нельзя. Ни семьи, ни детей. Что я разовая. Я выпила эту чертову таблетку, Иван! Но… Я была на нервах и дома меня стошнило, я не подумала о том, что нужно пойти и купить новую…

Поджимает губы, Кровавому явно надоедает играть в новую куклу… Скорее всего, он искал в моем лице развлечение, а получил еще одну проблему.

Эта мысль вызывает боль. Я ведь для него лишь женщина для утех, не более.

Вглядываюсь в суровые черты, хочу понять, прочувствовать, что у него на уме, и не могу, Иван умеет закрывать себя.

— Есть еще что-то, что ты хочешь мне сказать?