Его Искушение

Однажды со всем рвущимся наружу счастьем выкрикну самую желанную для женщины фразу, которая с моих губ срывается, припорошенная горечью рыдания:

— Я беременна, Иван, беременна твоим ребенком…

Глава 40

Иван Кац

К тому моменту, когда дела завершены, ночь отдает свои права утру. Подъезжаю к особняку, привычным взглядом осматриваю постовых. Охрана выполняет свои обязанности.

Все вроде бы как обычно и все же не так. В груди странное ощущение, стремление вернуться домой, потому что там она…

Куколка каким-то образом перестала быть просто игрушкой. Я наслаждаюсь ее видом, роскошным телом, тем, как она выделяется среди всех женщин, которых когда-либо знал. Яркая, броская, как бабочка с пестрыми крылышками и мне совсем не хочется их обламывать, наоборот порву любого, кто посмеет пальцем тронуть.

Аврора, красивое имя, несущая свет, заря. У нее все чувства как на ладони. Во всем чертов протест и неповиновение. Желание сопротивляться мне, той тяге, которую испытывает. Странное дело, пока возвращался в особняк, думал не о проблемах, которые вскрываются, как чертов гнойник, не о врагах, которых буду рвать, превращая в мясо, чтобы никому и в голову не пришло, что можно пытаться задвинуть Кровавого и отжать территорию, я думаю о ней…

— Бесовка…

Выхожу из автомобиля и размашистым шагом направляюсь в дом. Думаю о своей куколке. О том, что еще раннее утро и Аврора тепленькая лежит в моей постели.

Первая женщина, которая не просто вошла в мой дом, она спит в моей кровати и речь не про секс даже, а про то, что я ее слишком приблизил. Это уже не чисто физиология, а нечто иное. Недопустимое.

Стоит войти, как в ноздри бьет фантомный аромат. Ее запах. Им пропахла моя постель и чертова брусника въелась в кожу.

Кукла подсадила меня на себя, принесла с собой аромат из прошлого. Но она становится моим настоящим.

Звонок от Монгола застает меня на странных мыслях.

— Ты уже на месте?

— Да. Все под контролем. Занятные факты всплывают…

— Не по телефону.

— Я по другому поводу звоню.

Присвистываю, засекая озабоченность в голосе.

— Твоя женщина, Иван.

Сдавливаю трубку в руке. Монгол единственный, кому я готов подставить спину, но стоит ему заговорить о ней, меня клинит.

— Брат, не начинай.

— Вчера произошло кое-что странное. Я засек. Вернулся и поднял записи видеонаблюдения. Короче. Спроси у нее. Пусть сама тебе все скажет. Не от меня ты должен узнать…

Зверею моментально.

— Монгол. Кота за хвост не таскай.

— Показалось, что она свинтить хочет.

Одно слово о ее побеге и зверь внутри оголяет клыки, готовый вспарывать.

— В супермаркете дело было. На кассе. Спроси ее.

— Монгол, я тебе башку оторву. Что за писец сейчас ты мне втираешь?!

— Я все сказал, брат. Дальше сам. С бабой своей покумекай.

Бросает трубку. Такое только Монгол может позволить себе. Быстро поднимаюсь по лестницам, иду в спальню и пытаюсь совладать с собой.

Вхожу, контролирую себя, чтобы не грохнуть дверью. Постель пуста. Нет куколки. В первую секунду все перед глазами красной пеленой покрывается и уже спустя адски длительное мгновени до слуха доходит движ в ванной комнате.

Подхожу и застываю у двери. Слышу, как всхлипывает в туалете, похоже, что плачет. Заставляю себя отойти от двери, не вышибить, не напугать.

Почему?

Вопрос, ответ на который пока не хочу давать. Только одна мысль, что куколка решила свинтить, и внутри чернота все затапливает и образ белокурой красотки трещит и ломается, как стекло, на тысячи отражений и осколков. Я ее не отпущу. У меня к ней тяга болезненная и всепоглощающая, но вместе с тем боюсь навредить, иногда кажется, что сожму сильнее, и куколка растворится, как дым, развеется по ветру.

Сажусь в кресло, прикрываю глаза, концентрируюсь на ощущениях. Слышу, как включает воду, кажется, что ладошкой по стеклу пару раз заряжает.

— Что с тобой опять стряслось, Рори…

Из-за нее я нарушил одно из моих личных табу — не иметь привязанностей.

Очередная девка из эскорта стала чем-то большим. Моим запретным удовольствием. Искушением.

— Выходи, куколка.

С ней все не так с самого начала. С первого взгляда, когда потонул в глубине ее зеленых кошачьих глаз.

Невесомые шаги и дверь открывается, замирает, бледнеет, не дышит даже.

Заставляю себя не двигаться, чтобы не задрать свою добычу. Одна мысль о том, что хочет развязаться, что предпочла бежать, и меня кроет.

Даю знак, чтобы подошла. Напрягает, что босыми ногами стоит на холодном кафеле ванной.

Внутренний зверь скалится, потому что Аврора стала слишком желанным куском для других.

Смотрю в зеленые глаза, невыносимо яркие, сияющие фосфором от слез, и чую неладное. Случилось что-то слишком серьезное, иначе Монгол бы мне наводку не дал.

Кулаки сжимаются от ноющего болезненного чувства под ребрами.

Надеюсь, ты не предала меня, куколка, ведь не пощажу, если так.

Прикрываю глаза и иду вразрез собственным запретам. Подталкиваю Аврору к разговору, даю шанс:

— Ты не хочешь мне ничего рассказать, Рори?!