Его Искушение

— Учись существовать рядом со мной.

Он приказывает.

— Иначе ты сделаешь мне больно, навредишь тем, кого люблю?! — с отчаянием произношу и в глазах скапливаются слезы.

— Выбор за тобой. А боль… Боль можно доставить разными способами, как, впрочем, и наслаждение.

— Страшно слышать такое, Иван.

— Я могу калечить морально. Подумай, нужно ли тебе это. Я тот, кто есть. Без прикрас. Без всякой ереси. Научись понимать меня. Притормаживай на поворотах, куколка, и тебе будет хорошо со мной.

Все внутри обрывается.

Ему меня уничтожить, все, что мне дорого, отнять — ничего не стоит. Безграничная власть и черная душа.

Отворачиваюсь, смотрю в сторону.

Ловит меня за шею, разворачивает к себе лицом.

— Разума в тебе много, но спесивость тоже присутствует. Если откинешь свои дурацкие принципы и пораскинешь мозгами, поймешь, что до сих пор, кроме кайфа, со мной ты ничего не чувствовала. Пальцем тебя не тронул, волоску на твоей золотой головке не навредил.

Хочу возразить, но аргументов нет. Меня бросили к нему под ноги в виде подарка, но все, что между нами было — одна сплошная химия, которой я сама отдалась.

— Я не самый легкий человек в общении, но не наношу удара заведомо слабому и невиновному. Только это не отменяет того, что я привык наказывать за проступки всегда и всех. Запомни. Не зли и не провоцируй. Ухаживай за перышками как привыкла, и радуй мой глаз. Больше ничего от тебя не требую.

— Но…

Тянет меня на себя и целует, запечатывает мой рот алчно, с жадностью, упираюсь в сильную грудь, пытаюсь оттолкнуть, а сама отвечаю на поцелуй, поддаюсь, тело обмякает и опять внутри загорается огонек, перерастающий в пожар.

Отстраняется неожиданно резко, шипит ругательства на своем, а я скоро начну русский мат понимать.

Уходит. Все же Иван умеет разделять работу и развлечения. Судя по всему, сейчас ничто не помешает боссу мафии управлять своим синдикатом, даже личная игрушка.

Поднимаюсь из-за стола, беру свой клатч, оправляю платье, цепляю улыбку и, достав из сумки солнцезащитные очки, устраиваю их на носу. Выхожу на улицу, вдыхаю запах леса и свежести, поднимаю голову, разглядывая небо и солнышко.

Все же усадьба Ивана находится на самом лоне природы. Это не город с его загазованным воздухом.

Решаю, что скоро возобновлю занятия спортом и начну с утренних пробежек. Здесь. В особняке Ивана — это уже не рутина, а приятное время, когда утренняя прохлада бьет по щекам, заползает в ноздри и открывает второе дыхание.

Спускаюсь по лестницам, рядом со мной резко тормозит автомобиль, слышу скрежет и чуть не падаю, отпрыгнув. На доли секунды чудится, что меня переедут.

— Ты совсем чокнутый?!

Воплю приглушенно, голос от пережитого срывается. Дверь черной громадины открывается и с водительской стороны выходит Монгол.

— В машину садись.

Приказ и один взмах головы в сторону пассажирского места, а я разглядываю скуластое лицо, немного смуглое, с разлетом соболиных бровей над глазами, которые скрыты очками с зеркальными линзами.

— Что я сделала? Отчего мне кажется, что ты с трудом сдерживаешься, чтобы не пришибить меня?!

Очерченные губы раздвигаются в улыбке, хотя нет, оскале. Открывает дверь и показательно ждет, когда подчинюсь.

— Злющему Монголу не нравится быть нянькой у игрушки хозяина?!

Даже не отвечает. Просто берет меня за талию, поднимает словно во мне веса нет, а я вскрикиваю и цепляюсь за мощные плечи, которые обтянуты черной кожей куртки.

Лишь на мгновение ощущаю, что меня обняли, в нос ударяет горькая смесь из запахов ментола и цитруса.

Агрессивный, дикий, необузданный мужчина замирает со мной на руках. Ожидаю, что он меня шмякнет со всей силы о сиденье, но этого не происходит.

Монгол усаживает меня мягко, да еще и защелкивает ремень безопасности.

— Послушай, я же не убила твою собаку и не прикопала на заднем дворе?! Ты можешь вести себя со мной не так враждебно?

Неожиданно длинные пальцы накрывают мой рот.

— Просто молчи. Испарись. Исчезни.

Накрываю его руку своей, пытаюсь отодрать от лица, но внезапно от соприкосновения наших пальцев меня током бьет, и Монгол сам отдергивает руку, а я смотрю, как он захлопывает дверь, как садится за руль, рассматриваю широкий темный затылок. Почему-то внутри проскальзывает нечто странное, несмотря на всю дикость нрава восточного мужчины, я не чувствую в нем угрозы.

Монгол не из тех, кто бьет в спину, он идет напролом. Не знаю, почему в воспоминаниях всплывает вихрастый мальчишка из далекого прошлого. Все детдомовцы обзаводятся шипами, иглами, которые ранят и вспарывают любого, кто посмеет приблизиться и пожелает прикоснуться.

Мальчик из моего прошлого был таким. Когда-то он больно ранил словами, а потом пришло понимание, что защищал. Берег так, как умел, и порой, прогоняя меня в свою комнату, на самом деле он спасал меня от пьяного буйства муженька Жабы.

Тогда я не знала, не догадывалась, ненавидела, а потом… потом, когда все поняла, когда теплое чувство начало зарождаться глубоко внутри, его не стало.