Его дерзкая девочка (СИ)

Так мы втроем и направляемся в отведенное для нас тихое и скрытое от чужих глаз место. Усаживаемся за столик, нам приносят кофе.

Перекинувшись буквально парой-тройкой фраз на отвлеченные темы, я достаю ту самую папку, что вчера притащил мне Гром, и передаю в руки Роману.

— Даже не знаю с чего начать. Вопросов много, ответов не особо.

— С главного.

— Где дети наши, не в курсе?

— За городом, они в полной безопасности.

Я киваю, делая глоток кофе.

— Вернутся к концу недели, не раньше, — добавил Роман, открывая папку. — Так…

— Это хорошо, что у нас в запасе почти неделя, — встревает Ден, — думаю, нам хватит времени, чтобы разобраться с этими тварями так, чтобы не зацепить молодежь, — бросает на меня взгляд. — Дошел до меня слушок, что Мартынцев собирается новое дельце провернуть на днях, если отреагируем быстро по всем фронтам, то возьмем с поличным, и тогда срок ему обеспечен.

— Мартынцев? — аж заскрежетал зубами Золотарев, подаваясь вперед и сцепляя руки в замок. — Что эта мразь выкинула на этот раз? Давайте по порядку, мужики, что происходит?

Глава 30. Злата и Тимур

Неделю спустя

Злата

— Тим? — шепчу, царапая ноготками подкачанный пресс и соблазнительные кубики парня. Усевшись на столик у раковины, наблюдаю за тем, как умело и быстро он орудует бритвой, подравнивая свою щетину.

Удивительно, но, без малого, за четыре дня, что мы обитаем тут абсолютными отшельниками, растворившись в друг друге и в природе, я привыкла воспринимать его абсолютно любого. Небритого, растрепанного, помятого — любого! Для меня Абашев все равно оставался самым милым и самым-самым, иногда упрямым, как баран, но неизменно потрясающим парнем.

Наверное, я с каждым днем все больше походила на пропащую дурочку, с розовыми облачками, чирикающими над головой птичками и влюбленными глазами навылупку, в которых вместо зрачков бьются два красных сердечка. Но ничего не могу с собой поделать, уж простите…

Этих выходных мне хватило, чтобы увидеть Абашева с совершенно незнакомой мне до недавнего времени стороны. Например, кто бы мне сказал раньше, что мажор Тимур Абашев знает, что такое мангал и как разводить костер, я бы рассмеялась этому горемычному фантазеру в лицо! Однако…

А каково было мое удивление, когда в один из вечеров, качаясь в гамаке под звездным небом, Тимур по секрету рассказал мне, что всегда любил смотреть на звезды? Я тогда чуть с этого же гамака и не свалилась! Оказывается, в доме у его матери, в Лондоне, у него даже был телескоп, а в детстве он ходил на кружок астрологии, пока…

В общем, пока не понесло парня.

— М-м-м? — вырывает из раздумий мычание Тима. — О чем мечтаешь, принцесса?

— Да так… — отмахнулась, улыбаясь, — давно хотела спросить, что значит твоя тату?

Парень переводит взгляд с зеркала на меня, уставившись в непонимании.

— Что?

— Татуировка на спине. Что там написано? — спрашиваю и, обвивая ногами Тима за талию, притягиваю ближе к себе. Но и это, кажется, слишком далеко, поэтому для верности обнимаю за шею и целую в губы, не обращая внимания на заляпанные гелем для бритья щеки.

За эти выходные такие прикосновения и мимолетные поцелуи стали для нас уже чем-то простым. Обыденным. Само собой разумеющимся. Мы оба давно перестали удивляться таким жестам. Вот и в этот раз Тим улыбается, стирает полотенцем гель и откладывая бритву. Обнимая меня за талию, подхватывает на руки, унося прочь из ванной.

— Так что?

— Что?

— Тату, Ти-и-и-им! — тяну, посмеиваясь. — Иногда мне кажется, что в нашей паре беременный ты. С твоей-то забывчивостью!

— А у нас есть пара? — ловит меня на слове парень и улыбается хитро, вскидывая бровь.

— Ты уходишь от ответа.

— Взаимно, принцесса.

— Ты просто невозможный упрямец!

— От упрямицы и слышу.

Усадили меня на кухонный стол, с воодушевлением принимаясь за готовку. Кстати говоря, за эти дни Тим в совершенстве овладел техникой варки каш и жарки блинчиков с сырниками. Я частенько ему напоминала, что со мной, как с хозяйкой, ему крайне не повезло: убираться, гладить, стирать и готовить — это все я терпеть не могу. Значит, эту ответственную миссию ему гордо придется нести самому.

— То есть, жить ты со мной планируешь, а признать, что мы вместе, не хочешь? — слышу ехидное.

— Я жду, когда ты первый это скажешь.

— Ну, нет, Золотарева, я вообще много что первый делаю. Так что теперь твоя очередь.

— И когда это мы успели организовать «очередь»? — фыркнула я, закидывая ногу на ногу и воинственно складывая руки на груди, — не беси меня, Тимур, а то…

— Спать буду на веранде, помню, а ты тогда будешь есть доширак, принцесса, с твоими-то навыками готовки.

— Э-э-й! — воскликнула я возмущенно, спрыгивая со стола и ощутимо так шлепая ладонью мимо проходящему Тимуру по ягодице. — Это нечестно! Ты не оставишь бедную, беременную женщину без еды!

— Вот на счет бедной ты явно погорячилась, — ухмыльнулся этот невозможный наглец, в последний момент поймав мой скромный кулачок, целившийся ему в плечо. Поймал, перехватил, за спину мои руки завел и к себе прижал.

У-у-ух! Я же говорила — соблазнительный наглец!