Его бывшая слабость

— Значит, Витя может быть и не виноват. Он — жертва своей доверчивости.

— Ты слишком добрая, Невеличка. — Глеб чмокает меня в кончик носа. — Он — жертва собственного балабольства и тупоумия.

Глава 36.АНЯ: Цена счастья

— Валер, объясни так, чтобы мне стало ясно, какого хера происходит, — слышу голос Глеба и неторопливо открываю глаза. — Из того, что врач сказал, я понял только, что Злата в порядке.

Улыбаюсь, глядя в белый больничный потолок. Злата в порядке… Щурюсь из-за яркого света, льющегося из окна, и хочу позвать Глеба, который отделен от меня ширмой, но слышу голос Валерия Александровича:

— Если вкратце, — напряженно говорит он, — Ане нужна срочная операция. Иначе она навсегда может остаться слепой.

Оу…

Глеб молчит, явно переваривая информацию. Я не вижу его из-за дурацкой ширмы. Но буквально чувствую, как он напрягся от этой новости.

— Так давайте делать! — решительно говорит он.

— Сейчас нельзя. — В голосе Валерия Александровича — сомнение. — Слишком велик риск для ребенка. Сам же понимаешь, наркоз и прочее. Только если экстренное кесарево. Но…

— Нет! — выкрикиваю, не дожидаясь, когда он закончит.

Из-за ширмы на меня глядят сразу две пары глаз.

— Анют, ты как? — Глеб подходит ко мне и присаживается рядом на кровать.

— Нельзя, Глеб! — истерично шепчу я, приподнимаясь на локтях. — Она слишком маленькая еще. Я читала статистику. Таких не выхаживают…

— Тише-тише. — Он гладит меня по волосам, вынуждая опуститься обратно на подушку. — Не волнуйся. Все будет хорошо.

— Глеб, поклянись, — требую я. — Даже если я буду в отключке, ты не посмеешь отправить меня на операцию!

— Договорились, — примирительно говорит он, склоняясь надо мной и касаясь моего лба губами. — Не нервничай. Сейчас Валера быстренько придумает решение…

Глеб поднимает многозначительный взгляд на друга, а тот хмурится, потирая ладонями предплечья.

— Она права, Глеб. Слишком рано. Плод еще и до килограмма не дотянул. Сейчас таких, конечно спасают, но нежелательные последствия все же превалируют. Летальный, инвалидность…

— Что за тупое определение? «Плод»? — рявкает мой муж, явно пытаясь скрыть за злостью волнение. — Это ребенок, Валер! Мой ребенок, черт бы тебя побрал!

Валерий Александрович сочувственно кивает.

— Нужна еще хотя бы пара недель, чтобы твоя дочка окрепла, дружище. Но нет гарантий, что Аня за это время не лишится зрения.

— От вас — лечил бестолковых — только проблемы! В чем была сложность сразу сделать ей операцию?! — грохочет Глеб. — Денег хотели! Я дам, сколько потребуется, только исправьте это!

Сажусь на кровати и обнимаю Глеба за плечи, прижимаясь к его спине.

— Ну чего ты? — отчитываю я его мягко. — Не ругайся! Валерий Александрович тут вообще ни при чем. Он же пластический хирург, а не наш семейный терапевт.

Глеб поворачивается ко мне и утыкается лицом в мою шею, зарываясь в растрепанные волосы. Как кот. Такой домашний. Только огромный.

— Вот и я ему постоянно говорю, — выдыхает доктор, грустно усмехаясь. — Рад, что хотя бы вы, Аня, понимаете.

— Простите нас, — киваю другу мужа, — вы ведь знаете, он это не со зла. Волнуется просто.

— Да знаю я, Ань. Однако мне, чтобы начать его понимать, потребовался не один год. А вы уже. — Валера дружелюбно мне подмигивает. — Рад, что у моего друга такая жена.

— Разве больше не хотите меня придушить? — напоминаю наш недавний разговор.

— Я его сам, если хочешь, придушу, — ворчит Глеб мне в плечо, за что получает тычок в бок. — Ну Аня!

Он отлипает от моего плеча и заглядывает в глаза с наигранным возмущением.

— Так с друзьями не разговаривают, — как маленького, отчитываю своего огромного мужа, вынуждая обоих мужчин смеяться.

— Вы, в общем, решайте. А я, пожалуй, пойду, — говорит Валерий и разворачивается к двери. Но вдруг останавливается и, поймав мой взгляд, кивает: — Вы правы, Аня. Придушить больше не хочется. Хочется извиниться. Что-то мне подсказывает, что мы ошиблись, обвинив вас.

С этими словами он выходит из палаты, а мы с Глебом переглядываемся.

— Этот пластик меня чет подбешивает, — ворчит мой муж. — Это че за изысканные подкаты пошли? Я девочку нашел, а он теперь разглядел и…

— А мне нравится, — отсекаю я. — Значит, Валерий Александрович тоже мне верит.

— По ходу, даже будь ты шпионкой, умудрилась бы сразить нас своим очарованием.

Муж улыбается и поддевает кончик моего носа пальцем, но я вижу в его глазах такую невыразимую боль, что невольно подаюсь ближе, прижимаясь к его груди.

— Все будет хорошо, любимый.

— М-м-м, — измученно выдыхает он и обнимает мою голову. — Мне не нравится то, что башлять за наше «хорошо» должна ты. Если бы я мог… то отдал бы за вас не только зрение, но и жизнь.

— Не говори глупостей! — Я шлепаю его по плечу. — Что я делала бы без тебя? А с такой незрячей громадиной? Тебе-то просто: таскаешь меня на руках, как куклу. А я тебя не унесу!

— Хорошо, — соглашается Глеб. — Буду тебя и дальше на руках носить.

— Ну, это если я все же ослепну, — пытаюсь напомнить, что еще есть надежда, что все обойдется.

Глеб целует меня в макушку.

— Не-а. В любом случае.